Южане и северяне
Шрифт:
Пели преимущественно военно-патриотические песни. Вот краткое содержание некоторых из них. В песне «Слава Отчизне» говорится:
Растянулась с севера на юг гора Пэктусан, Полноводные реки текут в море с востока на запад, Вместе со Вселенной родилась и наша страна. Могучее дерево с глубокими корнями Растет и цветет пять тысяч лет. Каждая его ветка миру известна. Цвети же еще больше, родная страна! От трех«Песня о добровольцах»:
Вступайте в ряды добровольцев, братья! Спасайте страну от лютых врагов. Без Родины нет места в жизни, Отстоим же землю родную в священной войне! Силен враг, когда нету нас власти, Давайте сплотимся и уничтожим врага! Смерть за Родину — достойная смерть. В сборный пункт быстрее бегите, Берегите свою честь, не покоряйтесь врагу. Перед духами предков предстанем героями! С винтовкой на плече, с рюкзаком на спине Перехожу перевал за перевалом. В сборном пункте слышу команду: «Взять винтовку наперевес!» Небо высокое, море бурлит. Да здравствует король! Да здравствует король! Вечная слава Стране утренней свежести! Не страшен нам враг сильный и коварный, Сплотившись, мы его победим. Женщины и мужчины, в строй единый вставайте, Помогите добровольцам страну отстоять! Родина-мать к победе зовет!«Песня жены добровольца»:
Наши добровольцы за Родину бьются, Чтобы землю родную защитить от врага. Всеми силами поможем героям, проявим заботу о них — Сошьем одежду и носки теплые свяжем, Наша сплоченность — это тоже борьба. И женщинам Кореи без Родины не жить! Слава, слава нашим воинам! Подул осенний ветер заунывный — Значит, появятся герои. Словно облака, явились добрые молодцы отовсюду. О стойкости и отваге спойте песню, богатыри. Крепость Ханян японцами полна, Засели здесь Родины лютые враги. Вставайте на борьбу, добровольцы, Не допустим гибели династии пятисотлетней, Защитим народ и труд его мирный, После победы над врагом Веселитесь и пойте песни, Богатыри славные наши.«Песня мести»:
ГневЭто были печальные песни, но они все равно вдохновляли солдат и поднимали боевой дух. Хотя никто из них не знал, где сейчас идет война и в каком положении находятся они сами. А пока мы пели песни и весело проводили время, хлопая в ладоши.
И тут, неожиданно для самого себя, я сделал вывод, что я сел в поезд в Анбёне и даже не пытался бежать в Хыпкоке вовсе не благодаря Чан Согёну. По правде говоря, я и сам с самого начала не знал, почему еду на этом поезде.
Вероятно, мы уже подъезжали к Косону. Через решетку вентиляционного отверстия под потолком в вагон просачивались первые лучи утреннего солнца. Возможно, поезд проходил через перекресток на железнодорожной станции, поскольку он качнулся раза два, а затем сбавил скорость.
6
Мне хотелось немного вздремнуть, но я никак не мог заснуть. Тогда я решил сходить в больницу и открыл дверь в комнату, где жил Чан Сеун. Там еще никто не спал: кто-то просто сидел без дела посередине комнаты на циновке, другие писали письма. Чан Сеун встал, приветствуя меня. В других комнатах можно было наблюдать такую же картину. Люди ничем не занимались и мечтали о вкусной еде в какой-нибудь большой гостинице уездного города, как это бывает во время обычного путешествия. Еще никто не знал, что такое марш-бросок, это были первые сутки нашего «пешего» похода. Однако с завтрашнего дня все будут в курсе дела.
По плану на рассвете мы должны были прибыть в Косон, а уже в городе подготовиться к ночному переходу. Вскоре мы прошли местность Ымнэ и оказались недалеко от центра города Косон среди частных домов. Во время этого марша обнаружились больные, нуждающиеся в срочной помощи. Поэтому пришлось менять первоначальный план остановиться в частных домах на окраине. Мы остановились прямо в центре города Косон, где располагался госпиталь и небольшая гостиница. В этой обстановке наш так называемый главный начальник, капитан, вел себя, мягко говоря, довольно странно. Почему-то он везде и всегда ходил в сопровождении подчиненных. Видимо, этим он хотел показать свое превосходство над другими.
Наш отряд был довольно большой, но в гостинице нашлось всего лишь десять номеров. Этого было явно недостаточно, нам нужны были дополнительные места. Мы вышли из этого сложного положения при помощи местной администрации. Как известно, в маленьких городах всегда сложно с гостиницами. Казалось бы, в таких случаях офицеры должны находиться вместе с подчиненными и исполнять свои обязанности. Однако они нашли себе неплохие просторные номера с удобствами, а нас, своих заместителей, спихнули в тесные комнатушки к солдатам.
В отличие от других заместителей, на мою долю выпало больше забот, потому что тяжело больным оказался человек из моего взвода — Чан Согён. К сожалению, я не знал, что он был болен уже в вагоне, перед отправлением из Анбёна. Дело в том, что внешне он выглядел вполне здоровым, не было никаких признаков того, что он был болен. Полагаю, что он просто скрывал свою боль. Он и сам не знал, где и как заболел. Не сомневаюсь, что именно в этом, в частности, проявлялся его стойкий характер. Но в конце концов болезнь дала знать о себе. На станции Косон все стали выходить из вагона, а Чан Согён лежал на месте будто окаменевший. Несмотря на тяжелое состояние, температура его тела была невысокая. Он вел себя довольно спокойно, не был нисколько растерян, глаза его по-прежнему сверкали. Прямо глядя на меня, он сказал:
— Я и сам толком не знаю, как все это случилось. Мне стало плохо после непродолжительного сна. Несколько дней назад я чувствовал боли в спине, но не придавал этому значения. И вот теперь стало хуже. Ничего, пройдет.
Зато его друг Чан Сеун глубоко переживал и всячески пытался приободрить его. Со слезами на глазах он отчаянно твердил:
— Вставай, дружище! Ты же сильный! Неужели ты с таким трудом добирался сюда, чтобы вот так киснуть? Нет, этого не будет! — Одновременно с этими словами он крепко прижал друга к своей груди. Пожалуй, в этот момент Чан Согён впервые прослезился, веки его опустились.