Южный Крест пока за горизонтом
Шрифт:
–Проходим стометровую изобату (Изобата – линия равных глубин. Прим. авт.), мэм! – доложил эхолокаторщик.
Брен не ошибся с погодой: берег уже канул без следа в сгустившейся дымке. Ларин переложила штурвал влево. Судно послушно развернулось на новый курс. На восток, к американскому побережью! К скалам и мелям, к сотням мелких островков, среди которых нашли могилу многие корабли и моряки. Туда, где враг не будет их искать… Надеемся, что не будет…
На затемненном мостике призрачно сияли синеватым светом лишь шкалы приборов. Сырой холодный ветер пронизывал до костей. На правом крыле суетились матросы, меняя расколоченные стекла. Беднягам приходилось работать
Впередсмотрящим и наблюдателям, впрочем, спать не полагалось. Подкрепляя себя крепчайшим «ночным» кофе, матросы изо всех сил пытались пронизать взглядом туман, простиравшийся кругом. Это было нелегко: видимость – не больше сотни метров, неясно было, где заканчивается туман и начинаются источающие лёгкий парок волны. И вдруг наблюдатель, занимавший пост на изрешеченном пулями правом крыле мостика, двадцатилетний Лесли Мангоджерри, зацепился взором за нечто, чего не должно было быть: в полутора – двух сотнях метров от борта лайнера по воде наперерез ему шла прямая белая полоса. Не отрывая от нее глаз, Лесли закричал в телефон связи с рубкой:
–Правый борт, тридцать, дистанция двести!!! Торпеды!!!
Дистанция была слишком мала, чтобы отворачивать влево; оставалась слабая надежда на то, что, изменив курс вправо на тридцать градусов, «Титания» пропустит «сигары» вдоль борта. Ларин поняла, что это решение – единственно верное.
–Право на борт!
Рулевой завращал штурвальное колесо, картушка компаса лениво покатилась против часовой стрелки. Судно, тем не менее, ощутимо покачнулось, резко входя в циркуляцию с минимальным радиусом. Маногджерри с ужасом смотрел, как белая полоса, на конце которой неумолимо приближалась гибель, указывает на «Титанию». Правее из тумана тянулась еще одна белая полоска. Волосы его готовы были подняться дыбом, когда судно стало поворачивать не влево, прочь от торпед, а вправо… Перегнувшись через перила, наблюдатель углядел, как сигара под исчезающе-острым углом приближается к борту… прошла буквально у него под ногами… ударила в борт с глухим звуком… не взорвалась!!! Рикошетом торпеду отбросило от судна, а дальше она попала в струи винтов лайнера и поразила горизонт.
–Наблюдатель, что произошло с торпедой?? – раздался в трубке взволнованный женский голос.
–Она… Мэм, она клюнула нас в район миделя (Мидель – середина корпуса корабля. Прим. авт.), и… и не взорвалась! Она ушла!
–А сколько всего было торпед, вам удалось разглядеть?
–Минимум две, мэм.
–Спасибо, наблюдатель! Ваше имя и звание?
–Матрос Лэс Мангоджерри, мэм!
До отключения линии Мангоджерри успел расслышать: «Прямо руль! Тридцать влево!»
Шли секунды. Рулевой несколько замешкался с возвращением на прежний курс. Ларин только открыла рот, чтобы сделать ему замечание, как вдруг «Титанию» довольно сильно тряхнуло. Насыщенный водяными парами воздух донес до наблюдателей
–Мостик! Мы только что протаранили подводную лодку… – произнес непослушными губами Мангоджерри. Ноги сделались предательски ватными, захотелось немедленно сесть на палубу.
–Аварийную команду – в нос! Осмотреть форпик и отсеки, установить объем повреждений! – распорядилась Ларин, услышав доклад Мангоджерри. Толстая высококачественная сталь прочного корпуса подлодки – это не бревенчатые боны, можно получить огромный объем затоплений на счет «три». Но, вместе с тем, если они отправили на дно лодку, выпустившую по ним залп, их шансы на успешный прорыв увеличиваются: промахнувшись, хищник до своей гибели не успел передать их координаты и курс в эфир. Приказав снизить ход до самого малого, Ларин стала нетерпеливо ждать докладов.
Первый же из них принес неприятные известия: под ватерлинией в самом носу образовалась нешуточная пробоина. Водонепроницаемая таранная переборка, сделанная из броневой стали, держала давление воды, но если дать ход, неясно, сколько она продержится. И потом, абсолютно непонятно, какова форма пробоины, пострадал ли форштевень, насколько придется снижать скорость? Необходимо спустить водолаза… Это – до утра, если не дольше, а, стало быть, график движения к Джюно летит ко всем чертям!
–Корабельного плотника и водолазов – на мостик! Боцмана с матросами – на бак! – распорядилась Ларин. Глаза предательски слипались, пришлось услать вестового за кружкой «ночного» кофе с настоем колы. Сердце теперь будет часа четыре дубасить в ребра, но зато бодрость и чистота помыслов, не замутнённых мыслями о теплой койке и сне, более или менее гарантированы.
–Да, и еще: пусть в корабельной канцелярии позаботятся о производстве Лэса Мангоджерри в старшие матросы… – проговорила Ларин, отдав все первостепенные распоряжения.
Первыми на мостик явились водолазы, точнее, молоденькие ребятки, исполнявшие матросские должности и имевшие водолазные специальности. Штатных водолазов в экипаже «Титании» предусмотрено не было. Оба паренька были до неприличия юными, лет не больше двадцати. Оба, тем не менее, как значилось, закончили водолазные школы с отличием: один в Сити оф Сэнгамон, другой – в Маргарита-Сити. Ларин усадила их на табуреты возле задней переборки. Внимательно посмотрела на обоих, насколько это позволял царивший вокруг полумрак.
–Про отличие – это правда? – был первый ее вопрос.
–Да, мэм!!! – с энтузиазмом ответили оба парнишки. Один, курчавый брюнет – явный итальянец. Второй – белобрысик, казавшийся в синем свете приборных шкал совсем седым. Господи, какие симпатяги оба! Полны решимости и жажды действия, судя по лицам.
–Хорошо, джентльмены. Тогда – главный вопрос. Вы когда-нибудь работали в ночных условиях, при нулевой видимости?
Ответ последовал слаженный и, опять же, в два голоса, впору в хоре петь:
–Да, мэм!
–Вы, Геновезе. Как Вас учили?
–В колодце ливневой канализации!
–А Вас, Бъёрнстрём?
–Точно так же, мэм.
–У нас есть два полужестких костюма и электромагнитные присоски для фиксирования стальных листов перед сваркой. Умеете ими пользоваться?
Бъёрнстрём ответил утвердительно, не задумываясь; Геновезе – тоже, но немного замявшись.
–Геновезе, мне нужно не геройство, а честный ответ.
–Умею, мэм. Только практики маловато. Я справлюсь!