Южный поход

Тыналин Алим

К чести кокандцев надо отметить, что они не бросились врассыпную, как перепуганные кролики, а отходили, сохраняя относительный порядок. Наши пушки продолжали метко осыпать их картечью, а пехотинцы преследовали по пятам. Казаки и гусары преследовали заметно поредевшую конницу.

Наконец, враги не выдержали и бросились бежать. Из-за того, что их было гораздо больше, вскоре Милорадович приказал трубить отбой. У нас были дела поважнее, чем преследовать поверженного противника.

Гусары помчались к Туркестану, а я остановился и поглядел вслед уходящему войску кокандцев. Если бы Суворов был здесь, он приказал

бы преследовать их до полного уничтожения. Пока что я только думал о том, что нам удалось четырьмя полками пехоты и конницы разгромить тридцатитысячную армию.

Глава 22. Чрезвычайно плодотворные переговоры

Сразу после отступления кокандцев Милорадович поехал к Туркестану. Мы поехали следом за ним и у меня, сразу после того, как битва закончилась, снова немилосердно болело плечо. К тому же, стрельба из штуцера и последующая отдача в больную руку явно не способствовали выздоровлению раненой конечности.

Город оказался окружен рвом с водою, вырытым под высокой глинобитной стеной, метров десять, как минимум. Наверху, в проемах, виднелись любопытные головы защитников города, облаченные в шлемы, а еще других людей, без шлемов, в обычных тюбетейках и просто платках, видимо, горожан. За стеной высились куполы мечетей и высокий шпиль башни. Вдали от города тоже стояли здания, скорее всего, мазары, как здесь называли погребальные сооружения.

— Хорошие стены, — сказал Рутников, рядом с которым я ехал. — Хотя, если понадобится, быстро пробьем.

Полки подъехали ближе к воротам и выстроились перед ними. Защитники города продолжали молча смотреть на нас. Палящее солнце постепенно клонилось к горизонту. Наступила тишина, изредка прерываемая храпом и ржанием коней, а еще звоном уздечек.

Милорадович громко говорил обращение к горожанам, а рядом с ним стоял переводчик и тут же переводил, крича высоким тонким голосом.

— Уважаемые жители города Туркестана! Вас приветствует командующий авангардом Южной армии Российской империи Михаил Андреевич Милорадович, — сказал генерал. — Мы отбросили от ваших стен злокозненных кокандских захватчиков. Я требую открыть ворота и впустить моих воинов в город. Теперь эта территория, относящаяся к Российской империи.

Он умолк и посмотрел на горожан. Те продолжали стоять молча на стенах и я подумал, что сейчас они вполне могут выстрелить в нас из луков и закидать стрелами. Мы стоим на исключительно удобной позиции для обстрела.

Правда, оглянувшись, я увидел, что наши пушки тоже готовы к стрельбе и канониры стоят возле них с горящими факелами, готовые поджечь запалы. Это зрелище наверняка должно остудить слишком горячие головы в городе. Однако, как видел, к нам на подмогу прибыли только легкие шестифунтовые полевые пушки, а не тяжелая осадная артиллерия. С ними толстые стены взять будет проблематично. Я надеялся, что жители города не знали этих нюансов.

Со стен что-то прокричали в ответ и я услышал, как переводчик сказал Милорадовичу:

— Они предлагают вам зайти на переговоры. Они просят зайти именно генерала.

Чтобы лучше слышать, генерал наклонился к переводчику, стоявшему рядом с конем и я видел, как колыхнулся роскошный длинный султан на его шляпе.

— А не кукиш ли им с конским навозом? — спросил Яковлев. — Ишь, чего удумали. А если они командующего порешат, что делать будем?

Платов

ничего не сказал, он сидел на коне перед казачьими полками и казалось, готов был уснуть.

— Хорошо, я заеду к ним, — кивнул Милорадович, не обращая внимания на протесты гусарского полковника и своего адъютанта. — Пусть откроют ворота.

Переводчик крикнул жителям и вскоре ворота чуть приоткрылись.

Милорадович оглянулся и сказал:

— На время моего отсутствия командующим временно назначаю генерала-майора Платова Матвея Ивановича. Со мной поедут ты, Гриша и…

Он на миг задумался и тут Смирный фыркнул и рванул вперед. Я чуть не выпал из седла, поскольку как раз на мгновение отпустил поводья.

— Верно, доктор, как раз составите нам компанию, — обрадовался Милорадович и приветливо махнул мне.

Меньше всего на свете я желал сопровождать командующего в этой рискованной поездке. Наклонившись к уху своего коня, я прошептал:

— Если мне удастся выбраться из города, я отдам тебя казахам, чтобы они сделали из тебя конскую колбасу, а сам буду смотреть на это и первым отведаю самый жирный кусочек. Понял, тварь?

В ответ на мою злобную отповедь Смирный лишь дернул пару раз ухом и покосился на меня довольным глазом.

Но теперь уже возразить было нельзя и я подъехал к командующему авангардом. Мы поехали вместе с ним, его адъютантом и переводчиком к воротам города.

— С вами все в порядке, доктор? — спросил Милорадович на ходу и его голубые глаза сочувственно посмотрели на меня. — Что-то у вас бледное лицо.

— Все отлично, просто у меня побаливает плечо, — я выдавил из себя самую радостную улыбку, на которую был способен, желая показать, что поездка на переговоры с жителями Туркестана являлась чуть ли не мечтой моего раннего детства.

— Я слышал от Яковлева, что вы показали себя под Туркестаном истинным храбрецом, — добавил генерал. — Желал бы я иметь такого храброго офицера под своим началом, но Александр Васильевич вряд ли отпустит вас.

— Ох, Андрей Петрович слишком меня захвалил, — пробормотал я, потирая плечо. — На самом деле он и его гусары и есть настоящие герои.

Милорадович уже не ответил, поскольку мы миновали ров и подъехали к воротам. Нас впустили в город одного за другим и за воротами нас встретила целая толпа вооруженных людей. Они держали в руках сабли и копья, и были облачены в кольчуги поверх толстых халатов, а на головах шлемы. Некоторые сидели на конях.

— Да, самая настоящая Азия-с, — тихо заметил адъютант Гриша.

Один из всадников махнул рукой и поехал назад через толпу. Мы поехали следом за ним по главной улице, заполненной народом. Низкие дома сделали в основном из глины, крыши застелили соломой. Из-за дверей осторожно выглядывали женщины и дети. В маленьких двориках росли низкие деревья, в арыке еле слышно журчала вода. От обилия солнца дома и земляная дорога, покрытая глиной, казались белыми.

Мы проехали через весь город к центру и я увидел вдали купол и стены мавзолея Ахмеда Яссауи. Рядом высилась большая мечеть и еще несколько других зданий поменьше. Из курса истории я помнил, что мавзолей построен по приказу Тамерлана над могилой святого, жившего еще в 10–11 веках. Ему и в двадцать первом столетии поклоняются в Центральной Азии. Неужели правитель города тоже облюбовал там себе место?