Южный Урал, № 1
Шрифт:
Шёл он долго. Миновал горы Урал-Каменя. Не одну пару лаптей сменил, но бодрился и шёл.
Неприветливо встретили в столице мужика-лапотника. За дерзновенное посягательство на чужое добро посадили в арестантскую. Долго пришлось сидеть Степану. Тоска одолевала. Досада донимала за оплошность. Не сумел Степан купить продажных приказных чиновников. Похудел от тоски. Спасибо за то, что хоть ржаною краюхой да квасом жаловали.
Однажды в дверях камеры показался тучный приказный с солдатами, тот самый, что получил от Степана мирское челобитье.
Степан
— Отдай ты, батюшка, челобитье рабов ваших…
Густой бас приказал встать и слушать.
— Дело ваше сделано. В сенате обсуждено. Токмо здесь не можно знать, будет ли та слобода у Чебаркуль-озера на пользу мирским людям, и не обидит ли это башкирцев. А потому рассуждено — передать ваше дело на рассмотрение Сибирского воеводы обще с горным начальником в Екатеринбурхе…
Степану показалось, что коль сенат указал, то дело вышло.
Не успел опомниться Степан, а его уже солдаты в колодки заковали. Приказали встать, захватить армячишко. Повели. Усадили в кибитку. Вооружённые солдаты сели рядом и кибитка тронулась в неведомый для Степана путь.
Вскоре произошли большие события. Сенатский секретарь Кириллов, человек умный, хитрый, жестокий по характеру, представил проект о разобщении степных кочевников Казахстана с башкирами, непрерывно враждовавших между собой. Он предложил оцепить Башкирию городками для защиты русских зауральских поселений от опустошительных набегов кочевников. На границе Башкирии и Казахстана, в устье реки Ори он предложил построить знатный город, через который позднее наладить караванную торговлю со Средней Азией.
В один из погожих майских дней 1734 года собрались государственные советники: Бирон, Черкасский, Остерман и другие. Они разбирали проект Кириллова. Перспективы замирения беспокойней восточной колонии и организации среднеазиатской торговли показались заманчивыми. Сенат сдобрил проект. Тогда же возвели Кириллова в статские советники и поручили ему организовать вооружённую экспедицию для проведения в жизнь проекта. В помощь Кириллову дали татарского переводчика, активного проводника царской колониальной политики в Башкирии и Казахстане Мурзу Тевкелева, только что сумевшего уговорить казахов Малой Орды на переход их в российское подданство.
Пока в Санкт-Петербург шла подготовка и организация экспедиции, башкирский старшина Токчура, бывший при полковнике Тевкелеве, написал тайное письмо влиятельному башкирцу Кильмяк-Абызу.
Токчура раскрыл секреты русского правительства. Умный и дальновидный Абыз почувствовал тревогу за судьбу Башкирии. Кильмяк-Абыз решил организовать сопротивление всем мероприятиям правительства Анны Иоанновны. Гонцы стрелой мчались во все концы южноуральской таёжной глуши. Они призывали к восстанию. В народе поднималось смятение. По аймакам и кошам начались приготовления. Лихие наездники готовили коней. Башкиры решили умереть на коне, но защитить свои былые вольности.
Василий Никитич
Кириллов спокойно принял сообщение. Его ничто не беспокоило. Он думал: стоит немножечко припугнуть отсталый, дикий народец и всё утихнет.
С этого и начал.
Под Уфой к нему явилась делегация именитых башкир от Кильмяк-Абыза.
Делегация потребовала не осуществлять намеченных мероприятий, не мешать былой вольности башкир, дарованной прежними русскими государями.
Кириллов приказал подвергнуть пытке делегатов: узнать, от кого исходит столь дерзновенное требование. Делегатов били кнутом. Один из них был замучен до смерти, другие закованы в колодки.
Весть об этом облетела аймаки, коши, тюбы. Тревога нарастала.
Башкирские кузнецы ковали стрелы, копья, топоры. Носилась тревожная молва о Кириллове:
— Шайтан!
— Зломышленный генерал!
В апреле 1735 года Кириллов с многочисленной силой вышел в поход, к устью реки Ори для закладки крепостей.
Позднее из Казани вышел сюда же вологодский полк драгун. Он шёл по гористой, лесной местности. Неожиданно трёхтысячная конница лихих башкир во главе с Кильмяк-Абызом, напала на драгун, смяла их, обратила в бегство. Башкиры рубили драгун, кололи копьями, поражали стрелами.
В руках победителей оказался обоз с провиантом и оружием. Это было сигналом к восстанию. Вскоре восстание охватило почти всю Башкирию. В Зауралье с отрядами повстанцев действуют Сабан и Юсуп. Отряды нападают на русские селенья, разоряют их, предают огню, отгоняют табуны скота, полонят людей.
Кириллов сообщил об этом в сенат. Он требовал жестоких репрессий. Не дожидаясь ответа, приступил к расправе, подвергая Башкирию огню и разгрому.
Кириллов проехал в Уфимский край, а своего подручного мурзу Тевкелева послал на усмирение зауральских башкир.
С карательными отрядами сибирских драгун и служилых «инородцев» Тевкелев прошёлся по зауральской Башкирии. Запылали аулы и коши.
Во время похода отрядами Мурзы Тевкелева было убито свыше двух тысяч башкир, выжжено пятьдесят деревень, захвачено свыше тысячи в плен. Многих из пленных подвергли казни. Женщины и дети были отданы в неволю.
Поздней осенью, в страхе перед расправой тысячи башкир пришли с повинной. Перед кораном приняли присягу на верность. Захваченные обманом вожаки зауральских башкир Юсуп и Сабан, были направлены в Екатеринбург к Татищеву для казни на страх другим.
Восстание глохло. Только у озера Уклы-Карагайского повстанцы держали в осаде второй многочисленный провиантский обоз, следовавший к новопостроенному Оренбургу. Отряд сибирских драгун полковника Арсеньева, поспешивший на выручку обоза был атакован повстанцами и возвратился в Течежское.