Южный Урал, № 1
Шрифт:
Игорь удивлённо поднял брови.
— Хорошее дело. Но чем я могу помочь?
— Мазью, которую ты привёз из Норвегии. Ведь я знаю, ты привёз настоящий клад. Дай мне эту мазь, будь другом.
Игорь был настоящим другом. Он достал заветный чемоданчик, и открыл его.
— Значит, такую мазь, чтобы всех обойти? И Широкова? — опросил он усмехнувшись, и начал перебирать баночки с красочными заграничными этикетками.
— И Широкова!
— Так и быть. Подберём тебе утром мазь, — сказал Игорь.
Наутро
— Вот всё, что осталось. На этой мазишке я выиграл гонку на 18 километров в Норвегии. Только учти, мажь очень тонким слоем.
Я с жаром потряс руку друга и, уже закрывая дверь, переспросил:
— Тонким слоем? Значит, вроде нашего восемнадцатого номера?
— Да, да. Вроде восемнадцатого.
— Ну, как скольжение? — крикнул мне вместо приветствия Игорь на старте 20-километровой гонки. Он не участвовал в соревновании и явился, чтобы «поболеть» за меня.
— Скольжение зверское!
К нам подошёл Семён Широков.
— Чем мазал? — спросил он, едва успев поздороваться.
— Восемнадцатым, — соврал я с небрежным видом.
— Я тоже, — признался Широков. — Сегодня, пожалуй, ничего лучше не подберёшь.
«Как сказать, а может и подобрали?» — подумал я с весёлым злорадством. А Игорь засмеялся и, как мне показалось, снисходительно посмотрел на чемпиона.
Мне удалось выяснить, что все лучшие лыжники идут на мази № 18 и это ещё больше укрепило уверенность в себе.
…Лыжники стартовали с интервалом в 30 секунд, в порядке, который определил жребий. У меня был 54-й номер. Все сильные противники шли впереди меня.
Наконец, флажок судьи шумно рассёк воздух, прозвучала команда «марш», и я, бешено работая палками, ринулся по лыжне.
Казалось, что лыжи, смазанные волшебной мазью, сами рвутся вперед, поскрипывая от нетерпения. Не успел я пролететь семикилометровой отметки, как увидел впереди красный свитер Николая Колосова. Это — опытный лыжник, наш бывший чемпион. Он шёл широким размашистым шагом. Моё появление било столь неожиданным, что Колосов растерялся, не зная, уступить мне дорогу или нет. Я не стал ждать и бегом обошёл его по целине. Сзади, из облака снежной пыли, донеслось:
— Не горячись, сбавь теми! Скиснешь…
Я не сбавил темпа и ушёл от него.
Не скис я через километр, через три, пять. Я то и дело торжествующе орал: «Дорожку!» И, вспугнутые нетерпеливым криком, лыжники сторонились, освобождая путь.
Заканчивая десятикилометровый круг, я вихрем пронёсся по коридору мимо выстроившихся вдоль лыжни болельщиков.
Игорь бежал ко мне, проваливаясь по пояс в снег, и, размахивая приготовленным для меня очищенным мандарином, радостно кричал:
— Молодец, Лёня! Идёшь восьмым. Хватая ртом, на полном ходу протянутый мне мандарин, я чуть
— Спасибо, Игорёк!
Это «спасибо» прежде всего относилась к волшебной заграничной мази, а затем уж к мандарину, показавшемуся вкусным, как никогда в жизни.
Второй круг я шёл, не сбавляя темпа, и «съедал» одного лыжника за другим.
Можете себе представить выражение лица Семёна Широкова, стартовавшего на полторы минуты раньше меня, когда я у самого финиша обошёл его под истошные крики зрителей.
Через 1 час 28 минут после старта я стал чемпионом общества.
Когда, я, наконец, выслушал все поздравления и терпеливо перенёс все дружеские похлопывания по разгорячённой спине, мы медленно зашагали с Игорем к платформе «электрички». Мне не терпелось поблагодарить его.
— В сущности, Игорёк, выиграл не я один, а мы вдвоём.
— Чепуха, — возразил Игорь. — Выиграл ты, и никто больше. После первой победы я тоже боялся себе поверить.
— Но если бы не твоя волшебная заграничная мазь…
Игорь расхохотался:
— Чудак! Ты, как все, шёл на восемнадцатом номере. Это тебе только казалось, что мазь особенная.
— Брось шутить, — сказал я недоверчиво. — Ведь на этой мази ты выиграл гонку в Норвегии.
— Ну, да! Я в тот день, как ты сегодня, шёл на нашем скромном восемнадцатом номере. Кстати, когда заслуженный мастер спорта Дмитриев дал мне эту мазь и сказал, что выиграл на ней первенство Союза, он тоже говорил чистейшую правду.
НЕСКОЛЬКО КРУЖОЧКОВ
К белой линии, проведённой поперёк бархатно-чёрного кольца стадиона, их вышло трое: Жарков, Сорокин и ещё долговязый парень в красной «спартаковской» майке.
Жарков знал, что сейчас с поднимавшихся со всех сторон трибун, на них обращены тысячи пытливых, настороженных глав, видел, как нервно вздрагивают длинные руки и ноги ждущего команды спартаковца, как вытянулось всегда улыбающееся лицо его друга, и ему стало смешно.
О, он прекрасно знал эту проклятую предстартовую лихорадку! Ещё сегодня утром, когда он стоял на старте барьерного бега, принесшего ему звание чемпиона, у него так лязгала нижняя челюсть, что ему хотелось прижать её руками.
Сейчас же было совсем другое дело. Сейчас он был абсолютно спокоен: ходьба не его вид спорта. Правда, как и всякий, серьёзно тренирующийся легкоатлет, он немало времени уделял спортивной ходьбе, особенно в подготовительный период тренировки. Но специально он не выступал в соревнованиях по этому виду, да и никогда не собирался этого делать..
На старте он очутился совершенно случайно.
От Сорокина ждали рекорда. И он сам, находясь в отличной спортивной форме, считал уже себя рекордсменом.