Z – значит Зомби (сборник)
Шрифт:
– Чтобы ты объяснил вот это! – Дмитрий сунул ему в морду записку от дочери.
– Жаль, что сейчас ночь, – вдруг произнес Таран. – Днем отсюда роскошны е виды, это бы смягчило ваш гнев, детки.
Неожиданность, а главное, спокойствие, с которой реплика прозвучала, мгновенно остановили безобразие. Слова этого человека обладали массой и силой, способной пробить черепную коробку любого слетевшего с катушек идиота.
Дмитрий отпустил жертву.
– Глухарев, если б мне не было тебя жалко, вы бы двое были уже мертвы, – продолжал Таран. – Вообще, за такие дела я должен тебя арестовать и судить, но я лучше тебе помогу. Если ты мне позволишь. Позволишь?
– К-конечно.
– Это что? – Он вынул из
– Да.
– Ага, теперь появился Лев… Есть кое-что, Глухарев, чего ты не знаешь. Только дальше без истерик, договорились?
Дмитрий угрюмо кивнул.
– Вот и славно. Мы, то есть контрразведка, тоже занимались твоими исчезновения ми. Негласно, отрабатывая кое-какую версию, которая вас, штатских, не касается. Так что про упомянутого Льва могу дать нормальное объяснение взамен твоего бредового. Кроме того, если не знал, мы собираем досье на всех, кто входит в силовые структуры, на каждого бойца. А какие у нас силовые структуры, кроме гарнизона Крепости? Охранные отряды, которые вы называете дозорами, группы сталкеров и милиция. Предлагаю вместе сходить и посмотреть досье на одного знакомого тебе человечка… Ну как, берешь меня в напарники?
– Давай без издевок, майор.
Таран посерьезнел.
– Тогда пошли работать.
– У нас что, есть контрразведка? – наивно вопросил сержант Ханык.
– А ты думал, детка…
Льва Ашкенази заперли в обсерватории, типа под домашним арестом. На страже остался Салтан. Дмитрий его напутствовал, чтобы и Лев Палыч, и майор слышали:
– Если я вдруг пер естану выходить на связь, застрели босса.
5. Рассказывает Дмитрий Глухарев
Нам с Аленой невероятно повезло. Семья наша после всех катаклизмов осталась в полном составе. Родителей, понятно, потеряли навсегда, они где-то там, в мире гадости и жути, но сами мы – вместе. И мы живы.
Как же нам завидовали! Алена постоянно ловила взгляды других матерей и жен, от которых ее в дрожь бросало.
Но изначально нам повезло в том, что мы жили на Ваське.
Начать с того, что это единственный полноценный остров в Питере. Да, формально в дельте Невы четыре десятка островов, однако все они – ненастоящие, давно утратившие первоначальный статус. Они разделены лишь узенькими, мелкими каналами или речушками и соединены немереным количеством мостов и мостиков. Иначе говоря, отделиться от города ни на одном невозможно. Даже Петроградка – и та на востоке и севере открыта для нашествия с материка.
А Васильевский остров со всех сторон окружен большой водой. Нева главная, Нева Малая, Финский залив – серьезные преграды.
Есть еще, правда, Заячий остров, на котором стоит Петропавловская крепость, но уж очень он мал, не выжить там: запасов-то нет совсем, ноль. Музей там, а не крепость. Зимой пара сотен спасшихся, замерзших и истощенных, перебралась к нам.
Многие, кстати, не знают, что Васька на самом деле состоит из двух островов: собственно Васильевского и острова Голодай. Между ними течет река Смоленка, а в совокупности они и составляют ту территорию, которую ошибочно называют Васильевским островом. Чтобы мертвяки не могли пройти по дну Смоленки, Военный комитет завалил речку с обеих сторон, – и в районе залива, и, особенно, в начале ее, у Невы, где глубоко… Но я отвлекся.
Только здесь и был шанс спастись. Хотя бы для части города, если всему невозможно.
Второй пункт везения – решительные люди, в нужный момент понявшие, что происходит, и принявшие единственно правильные меры. Я говорю, разумеется, об офицерах Военной Академии тыла, в частности, о капитане I ранга Ашкенази, заведующем кафедрой материально-технического обеспечения флота. Если вы посмотрите на здание Академии – согласитесь, что оно само по себе неприступный замок. Это очень важно. Когда ни в стране,
Дело в том, что Лев Павлович Ашкенази до Академии работал в аппарате Генштаба ВМФ, и сюда его, называя вещи своими именами, почетно сослали за какие-то чиновничьи подвиги. Но в Генштабе остались друзья, которые и шепнули ему на ушко: беда пришла, Палыч. От подробностей волосы вставали дыбом, но не поверить он не имел права. Флотское правило «всегда быть б лиже к опасности», означающее, что лучше перебздеть, чем недобздеть, въелось ему в мозг и кровь. То, что в верхах царили растерянность и хаос, было ясно по официальным заявлениям и по полному бездействию власти. Изучив вопрос «на практике» (легко отыскав укушенных, а также мертвяков, которые уже трансформировались), капитан I ранга осознал, что никто нас не спасет, кроме нас самих.
Сначала он убедил своего друга по Академии майора Тарана, командира роты охраны, человека бывалого, повоевавшего. Привел на квартиру с мертвяком, где и убил переродившуюся тварь – медленно, показательно. Недоверие с помощью такой демонстрации ломается сразу и навсегда. Майор Таран проделал то же самое на глазах нескольких своих солдат: собрал лучших и показал, что в мире творится. Не знаю, где и как он это организовал, но – организовал. И сразу же заставил шокированных мальчишек раздеться и осмотреть друг друга. Мало того, привел на спектакль трех знакомых офицеров из «Макаровки», – это мореходный университет, казармы которого также расположены на Васильевском. (Человеческий ресурс мореходки впоследствии оказался просто незаменим.) После чего Таран раздал доверенным солдатам оружие и разъяснил задачу.
Ночью, ведомые майором, они захватили казарму и под автоматами произвели осмотр всех остальных. Несколько были заражены, их изолировали и закрыли. Одного из таких зараженных командир наглядно «убил», не трогая голову. Убитый восстал из мертвых и попер на товарищей, желая покушать человечины и заодно убедив непонятливых, что проблема нешуточная. Когда Таран убил его по-настоящему, никто уже не ахал и не звал маму. Самых нервных он распустил по домам, сказав, что не будет считать это дезертирством. Ушли немногие. Оставшимся пообещал, что очень скоро это место будет единственным безопасным в городе, и посоветовал вызвать сюда родных и близких, пока не поздно. Кроме роты охраны в группу посвященных попали и бойцы из автороты. Мало их было, но все-таки…
Так возник первый на острове отряд зачистки. А заговорщики получили в свое распоряжение несколько десятков верных и послушных стрелков.
И вот однажды утром, впустив всех желающих, Академия схлопнулась, закрылась наглухо, превратившись то ли в крепость, то ли в тюрьму. Скорее, во второе.
Людей повыгоняли во внутренний двор и построили (двор у них огромный). Чтобы они прониклись моментом, Таран дал очередь поверх голов. Въехал фургон из местного автохозяйства; солдаты выволокли из кузова тщательно связанное тело и бросили его на землю. С виду – человек. Тело, яростно извиваясь, издавая жуткие стоны, пыталось ползти. Тогда появился Лев Ашкенази и принялся громко рассказывать, что к чему и кого им сейчас привезли. Сотрудники, адъюнкты и курсанты испуганно переглядывались. А то! Испугаешься, вдруг оказавшись в дурдоме, где заправляют психи, на полном серьезе толкующие об оживших мертвяках. Тогда из кабины фургона заставили в ыйти еще одного человека со скованными за спиной руками. Лев Павлович представил его: обычный продавец наркоты, тусовавшийся на площади Сахарова возле Университета. Мелкая, но тоже тварь, не жалко. Не брать же было прохожего с улицы, ни в чем не повинного? Мертвяку развязали руки, оставив ноги связанными, и толкнули живую дичь ему в объятия…