За час до полуночи (пер. Максима Дронова)
Шрифт:
– Что ты знаешь о мафии, Шон?
– Что она возникла в старину как некое секретное общество.
– Правильно. Мафия появилась в период сильного угнетения народа. В то время она была единственным оружием, которым обладал крестьянин, единственным средством борьбы за справедливость. Как и все движения подобного рода, мафия со временем делалась все более и более коррумпированной. Дело кончилось тем, что она схватила крестьянина и всю Сицилию за горло. – Я выбросил сигарету и втоптал ее в гравий. – И держит до сих пор, несмотря на все усилия правительства в
– Но какое это имеет к тебе отношение?
– Мой дед, Вито Барбаччиа, является «капо мафия» в Палермо, да и во всей Сицилии. Человек номер один. Повелитель Жизни и Смерти. Сейчас в Штатах живет около трех миллионов сицилийцев, и мафия, естественно, передвинулась туда и стала одной из главных ветвей организованной преступности. За последние десять лет некоторых боссов мафии депортировали из Америки. Они вернулись с новыми идеями – проституция, наркотики и так далее. Мафиозо старой закалки, вроде моего деда, ничего не имеет против того, чтобы убивать людей, однако он никогда не пойдет на такого рода дела.
– Так в чем же проблема?
– Понимаешь, они подложили бомбу в его машину – любимый метод устранения соперников в этих кругах. К несчастью, моей матери именно в этот момент захотелось куда-то поехать...
– Боже. – На лице Берка отразились шок и искренняя боль.
– Веришь или нет, – продолжал я, – но я ни черта про это не знал. А может быть, просто не хотел знать. Я вернулся домой на каникулы после окончания первого курса Гарварда, и это случилось на следующий день. В тот же вечер дед рассказал мне все.
– Он пробовал разобраться с человеком, который это подстроил?
– Да, нисколько не сомневаюсь. – Я поднялся. – Что-то я проголодался. Не пора ли возвращаться?
– Прости меня, Стейси, – сказал Берк. – Я виноват перед тобой.
– Почему? Теперь это всего лишь древняя история.
Однако я верил, что он искренен со мной. В кронах кипарисов стонал ветер, разбрасывая по дорожке капли дождя. Я повернулся и зашагал обратно к монастырю.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После того как мы пообедали, я лег в кровать. Сон пришел сразу, стоило мне только закрыть глаза, а сны я вижу редко. Когда я снова открыл их, часы на прикроватном столике показывали семь тридцать, и было уже почти совсем темно.
Откуда-то доносился неясный шепот голосов. Я поднялся, надел халат и подошел к стеклянным дверям балкона.
Внизу во дворе стоял Берк, опираясь ногой на кромку арaбского фонтана. Его собеседник был плотным мужчиной с коротко подстриженными седыми волосами, который, вероятно, выглядел лучше, чем был на самом деле, благодаря портному, хорошо знающему свое дело.
В нем не было ничего нарочито показного. Очевидно, он подавил в себе желание носить на руке более одного кольца, а белые манжеты рубашки были открыты только на дюйм, будто он тщательно следовал чьим-то инструкциям хорошего тона. Но думаю, что именно галстук портил все дело – такие обычно носят только частные детективы. А когда он достал платиновый портсигар и предложил Берку сигару, то показался мне таким же иррациональным, как и его
Прикурив, он слегка отвернулся и провел рукой по волосам жестом, немного напоминающим женский. Затем увидел меня, стоящего на балконе.
Очевидно, его мгновенная улыбка была натренированной.
– Приветствую вас, – воскликнул он. – Я Карл Хоффер. Как поживаете?
– Чудесно, – отозвался я. – Ваши кровати превосходят все ожидания.
Его произношение слегка удивило меня. Оно было чисто американским, насколько я мог судить, без каких бы то ни было признаков австрийского акцента.
Хоффер улыбнулся Берку:
– Эй, да он мне нравится. – Потом снова посмотрел на меня. – Мы тут собирались немного выпить. Почему бы вам не присоединиться? Заодно и поговорим о деле.
– Через пять минут, – сказал я и вернулся в комнату, чтобы одеться.
* * *
Когда я проходил через холл, из столовой появилась Роза Солаццо с одним из мальчиков, который нес поднос с напитками. Очевидно, в этом году была мода на английские платья. Ее, должно быть, обошлось Хофферу тысяч в пять долларов, не меньше – облако красного шелка, напоминающее пламя в ночи, которое отлично подчеркивало ее глаза и волосы.
– Погодите, – сказала она, приблизившись и поправляя мой галстук, – так, вот так лучше. Знаете, я сегодня вела себя очень глупо. Но я же ничего не знала.
Она говорила по-итальянски, и я отвечал так же.
– Не знали что?
– О, насчет вас. Что ваша мама была сицилийкой.
– Кто же вам сказал?
– Полковник Берк.
– Жизнь полна неожиданностей, не правда ли? – сказал я.
– Не стоит ли нам присоединиться к остальным?
– Как пожелаете.
Я расценил эту фразу как некое подобие отставки, хотя Роза и не казалась раздраженной, однако женщина в ее положении редко может позволить себе роскошь подобного рода эмоций.
Хоффер и Берк разместились в небольшой освещенной беседке, где бил еще один арабский фонтан, точная копия первого. Они сидели за металлическим столиком, украшенным кованым орнаментом, и поднялись, приветствуя меня.
Хоффер был не по сезону загорелым, что обычно означает применение специальной лампы или, в более редких случаях, достаточное количество денег, чтобы иметь возможность следовать за солнцем. На близком расстоянии он показался мне старше – лицо было покрыто сетью морщин. Несмотря на дежурную улыбку, глаза казались холодными и непроницаемыми.
Мы пожали друг другу руки, и он жестом предложил мне сесть.
– Прошу прощения за то, что отсутствовал во время вашего приезда. Мне приходится ездить в Гелу три-четыре раза на неделе. Вы же знаете, эти нефтяные игры отнимают много сил.
Я этого не знал, но помнил Гелу, древнегреческую колонию, в основном как приятный прибрежный городок на другой стороне острова, где были сделаны несколько интересных археологических находок. Я подумал о том, каким образом туда могут вписаться нефтяные вышки и очистные сооружения, и принял из рук Розы предложенный мне большой стакан водки с тоником.