За что боролись…
Шрифт:
Было уже около семи, когда я подъехала к дому, где находилась квартира, в которой остались Хоенц и Бессонова.
В общем коридоре я убедилась, что в квартире находятся люди численностью больше двух. Пока я глубокомысленно размышляла, кто бы это мог быть, задумчиво пиная ногой валявшийся на пороге чей-то правый ботинок, визгливый голосишко вывел:
— «Ты-тыайна! Тыайна случилась ночью… ночью не темной…»
— Ага! Случилась — от слова «случка»! — перебил его периодически срывающийся на фальцет бас. — Кобыла по кличке «Тайна» случилась
Диалог двух друзей перекрыли грохочущие звуки какой-то дикой музыки — вероятно, одной из альтернативных металлических групп — и визг Бессоновой сквозь пьяный смех.
— Замечательно! — устало произнесла я, открывая дверь. — Все те же и все то же!
— А, Танюха! — заорал Казаков и тут же сунул мне в руку стопку водки. — Пей штрафную!
Рожа Казакова, пьяная и ужасно довольная, была основательно помята и поцарапана, а волосы с правого виска сильно обгорели. То же, но в меньшей степени, было у появившегося из кухни ухмыляющегося во всю широкую физиономию Кузнецова.
— Что это у вас, братцы? — спросила я, выпивая протянутую стопку. — Опять попали в катастрофу?
— Потом расскажем, — ответил Казаков, — надо выпить за счастливое завершение дела!
— Ладно, только вырубите вашу папуасскую музыку и включите телевизор.
— Это не папуасская музыка, это «Раntera», — даже обиделся Хоенц. — Это же не «Cannibal Corpse» или «Impaled Nazarene»!
— Да хоть леопард, только выключай!
Диктор местного телевидения сказала:
— «Сегодня в нашем городе случились два ЧП, связанные со взрывами…»
— Два? — воскликнула я. — Неужели и Блэкмора?..
— «…первый по значимости прогремел на территории нефтеперерабатывающего завода, что в Заводском районе. Взорвалась авторемонтная мастерская, принадлежавшая ЗАО „Атлант-Росс“. При взрыве погибли президент „Атланта-Росс“ Тимур Анкутдинов и финансовый директор Аркадий Лейсман, находившиеся там в этот момент. Общее число убитых уточняется. По версии заместителя начальника службы безопасности ЗАО „Атлант-Росс“ и главы аналогичной службы завода Александра Тимофеева, причиной взрыва послужило возгорание резервуаров с бензином, расположенных под зданием авторемонтного центра…»
— Но что это за второй взрыв? — в тревоге недоумевала я.
— «…Правоохранительные органы отрабатывают версию террористического акта…»
— Второй?!
— «…другой взрыв прогремел сегодня в третьем корпусе университета, в лаборатории при химическом факультете. При взрыве легко пострадали несколько студентов. Всем оказана первая помощь в медпункте университета. Причиной взрыва называется непроизвольное возгорание баллона с водородом… Общий ущерб… Деньги на восстановление будут выделены из областного бюджета…»
Я перевела взгляд на поцарапанных и потрепанных Казакова и Кузнецова и рассмеялась.
— Никак начали посещать занятия?
— Да мы с Костелло хотели проверить одну мысль насчет реакции… — начал было бормотать Казаков,
— Ишь ты умники! — воскликнула я, отсмеявшись. — Бутлеровы недобитые! Ну и что, не выгонят вас?
Друзья посмотрели друг на друга и пожали плечами, и смех возобновился.
— А тебя, братец, очень хотел видеть отец, — обернулась я к Хоенцу.
Тот растерянно захлопал глазами.
— Ты его знаешь?.. — пробормотал он.
— Так что, братец, ты пить пей, а домой сегодня будь добр попасть, — заключила я.
Хоенц в панике заметался по кухне, натыкаясь на мебель и сидящих на ней молодых людей, а потом выбежал в прихожую и начал поспешно натягивать туфли.
— Чего это он? — удивленно спросил Кузнецов.
— Не знаю, — пожала я плечами, пристально глядя на Кузнецова и Казакова. Поймав мой взгляд, последний отчего-то глупо захихикал и негромко зашептал на ухо собутыльнику — очевидно, какую-нибудь гадость.
Хоенц тем временем уже оделся и, просунув голову в кухню, быстро пробормотал:
— Ну, я пошел… увидимся.
Хлопнула дверь, и только мы Хоенца и видели.
Промелькнул сюжет по НТВ, касающийся сегодняшнего инцидента в авторемонтном центре, на экране появилось строгое, бесстрастное лицо Тимофеева, дающего интервью московскому репортеру, а я поймала себя на мысли, что мне это все равно… Я выпила всего лишь четыре маленькие стопочки водки и бокал легкого вина, а голова закружилась так, словно во мне было уже полтора литра шампанского.
Теплые волны побежали от низа живота, я провела рукой по горлу и, зацепившись пальцем за вырез кофточки, будто бы случайно оторвала вторую пуговицу — верхняя была расстегнута. Я поймала любопытный взгляд Кузнецова, затем Казакова, и мне стало страшно… Потому что я никогда и никого так не хотела, а в потемневших от страсти глазах их увидела, что никто и никогда не хотел так меня.
— Пойдем в… комнату, — срывающимся голосом предложила я. — «Что это?» — мелькнуло в голове.
— Водку брать? — спросила Бессонова, блузку которой целенаправленно расстегивал Кузнецов.
— Не надо, — гортанным голосом ответил Казаков и взял меня за локоть. Прикосновение его пальцев прожгло меня насквозь, красный туман метнулся в глазах, и со сдавленным стоном я крепко обхватила его шею.
«Перцептин, — последним мозговым импульсом дошла я, — он заканчивает свое действие, и тогда… тогда бешеный всплеск полового влечения… так, что не видишь ничего вокруг себя, как говорил Романовский».
Я не помню, как мы оказались в комнате… Красный туман жег нестерпимо, он обвивал меня, заставлял тело выгибаться в сладкой истоме… Каждое прикосновение вызывало бурю, и я до крови кусала губы, чтобы не закричать… Рядом на ковре переплелись обнаженные тела Кузнецова и Бессоновой, массивное плечо Кузнецова оказалось передо мной, и я вцепилась в него зубами, между тем как выгнувшийся надо мною Казаков впился поцелуем в спину Лены…