За что меня невзлюбила «партия жуликов и воров»
Шрифт:
Е. Альбац: Отказались что?
Г. Гудков: Забирать бизнес, чтобы хотя бы интегрировать в себя.
Е. Альбац: То есть, вы хотели продать этот бизнес?
Г. Гудков: «Продать» — это условно. Кто купит в этих условиях бизнес? Его и так трудно продать. «Арес» запугали, поэтому я его передаю менеджерам, пусть они дальше пытаются делать то, что они делали вместе со мной многие годы, или вместе с другими менеджерами.
Что касается второго этапа, то сегодня он в полном разгаре. Задача: придумать по Гудкову. На самом деле разработка
Е. Альбац: На вас заведено дело в оперативной разработке?
Г. Гудков: Думаю, что нет. Скорее всего, подборка какая-нибудь, но работают по ней, как будто я самый главный резидент и шпион всех резидентур мира. Поэтому в этих материалах собиралась вся информация. В ФСБ на меня обиделись сначала потому, что я критиковал ряд их законов, в том числе, о профилактике — по терроризму, по экстремизму, но в слишком широком толковании, как мне кажется. А МВД обиделись, потому что Гудков призывал министра в отставку, критиковал реформы, критиковал закон о полиции, — действительно, Дума проголосовала против этой реформы, против этого закона. Ну, и так далее. Хотя я много сделал, — кстати, вместе с депутатом Хинштейном, — для того, чтобы сохранить социальные блага сотрудникам МВД. Но добра, видимо, они не запомнили.
Я об этом знал давно. В феврале месяце мне уже сказали, что будут «мочить», и «мочить» будут больно. В феврале приказали сотруднику ФСБ, прикомандированному к «Аскорду» — был такой, с 90-х годов еще, — немедленно уволиться, дабы, как говорится, «мочить» было бы удобнее. Я уже знал в январе-феврале это будет. Ну и потом пошли ходатаи, сказали — сохраним тебя в обмен на выход из протестного движения, прекрати бегать, прекрати с «болотными» якшаться, — что ты себе позволяешь? После того, как предупреждения на меня не подействовали, решили уже от слов перейти к делу.
Вот я сейчас нахожусь на втором этапе, когда собранные материалы пытаются выдать за некие нарушения. Третий этап — почему я больше всего боюсь? — потому что любой отец переживает за своих детей, и естественно, я боюсь, так как нечего даже формально привязать Дмитрию — ни к какому бизнесу, ни к чему, — попытаются какую-либо грязь, — не дай бог, какая-нибудь подстава, — спровоцировать какое-то ЧП. Не знаю, потому что с моральной нравственностью у наших сегодняшних исполнителей и заказчиков не очень, поэтому, думаю, они могут пойти на любые низости и подлости. Поэтому, конечно, этот этап меня больше всего волнует.
Что сейчас происходит? — власть, вместо того, чтобы идти на переговоры…
Е. Альбоц: Можно несколько конкретных вопросов? Сегодня, по сообщению Маркина, в 2008 г. Гудков незаконно стал одним из учредителей ООО «Коломенский строитель».
Г. Гудков: Раньше Маркин говорил, что я его учредил, теперь «незаконно стал».
Е. Альбац: Что вы меняли устав организации, назначали директоров, участвовали в деятельности компании — что запрещено законом о статусе депутата. Расскажите, что это за «Коломенский строитель» и каково ваше участие?
Г. Гудков: «Коломенский строитель» это бывшее ремонтно-строительное управление, которым руководил один мой хороший знакомый старшего поколения, мы с ним по комсомолу знакомы, и с 1999 г. я снимал у него большую часть помещений под свой штаб избирательный, а потом, уже когда стал депутатом, у меня
Это малое предприятие, которое имеет годовой оборот — в месяц получает валовой прибыли миллион, миллион сто тысяч, — понятно: зарплата, расходы, свет, газ, телефон, и прочее. Оно официально в малых предприятиях, в которых работают 7–8 человек — там две уборщицы, техник, дворник, — примерно так. Вот такое предприятие. Владеть им ни один закон депутатам не запрещает.
Прежде, чем к вам поехать, я посмотрел «топ» самых богатых депутатов Госдумы, — по сравнению с 1,9 млрд. рублей официально задекларированных доходов моих коллег, — которые, кстати, абсолютно легально это делают, — я так думаю, что мои 2,5 миллиона дивидендов, которые мне были начислены в прошлом году, выглядят бледновато.
Е. Альбац: В год?
Г. Гудков: В год.
Е. Альбац: Следователь также утверждает, что вы получали доход с компании…
Г. Гудков: Кстати говоря, — все эти вещи отражены в декларации. Я никогда этого не скрывал, как и не скрывал дивидендов и доходов, которые я легально и по закону получаю. Обязанности акционера участвовать в акционерных собраниях — они раз в год проводятся, и принимать отчеты генерального директора и бухгалтера, — по-другому не бывает. Этим занимается огромное количество депутатов от «Единой России» и делают это, — подчеркиваю, — абсолютно легально с точки зрения российского права. С чего Маркин вдруг это взял? — думаю, с поручения начальства представить Гудкова негодяем в глазах широких народных масс, которые с трудом отличают предпринимательскую деятельность от владения долями акций.
Е. Альбац: Тут также сказано, что вы получаете доход с компании «Рошан», — что это за компания, что получаете, сколько?
Г. Гудков: Не знаю, сколько, — это небольшие цифры. Это компания, которая владеет пакетами акций ряда наших предприятий, — той компании, которая у меня была до начала репрессий.
Е. Альбац: Управляющая компания какая-то?
Г. Гудков: Нет, там выведена часть активов, небольшая для простоты управления, — ну, можно считать, что это микро-управляющая компания. Вот и все.
Е. Альбац: Она ведет какую-то производственную деятельность?
Г. Гудков: Сама по себе почти нет — там какие-то небольшие обороты. По-моему, ее создавали для того, чтобы завести кредитные ресурсы, и с помощью кредитных ресурсов произвести какие-то работы.
Е. Альбац: А что за доход вы получаете с компании?
Г. Гудков: Я сейчас не помню, я же не бухгалтер, который все определяет. Я все это в декларации указал. Мой доход за прошлый год составил 4 с чем-то миллиона рублей — задекларированы, с которых уплачены налоги.