За деньги

Коваль Лина

– Пожалуйста… Амир, не надо… – скулю от боли.

Снова плачу, прошу и умоляю. А затем с облегчением прикладываюсь лбом к стене, когда член скользит ниже и проникает внутрь.

– Спасибо, – всхлипываю, выгибаясь. – Спасибо…

– Ты, может, заткнешься? – цедит он, перекидывая мои волосы на грудь и грубо фиксируя шею сзади.

Чтобы уменьшить натяжение между ног, пытаюсь привстать на носочки, но сильные руки крепко удерживают. Звуки в ванной комнате становятся все порочнее.

Мужские бедра впечатываются в мои отрывисто: шлепками и резкими ударами.

В какой-то момент Амир подхватывает мою ногу под коленкой и приподнимает ее. Приятнее не становится, но хотя бы не так больно.

Между нами влажно и скользко. И все это ужасно примитивно и по-животному. Просто поверить не могу, что кто-то из женщин занимается этим не за деньги, а по собственному желанию.

Тело горит до такой степени, что кафель подо мной согревается.

Амир совершает финальные толчки и больно щипает шею напоследок. Я в очередной раз ойкаю, всхлипываю и стремительно оседаю на корточки. К стене приваливаюсь устало.

Хаджаев выбрасывает презерватив в мусорное ведро. Включает и тут же вырубает воду, а затем извлекает из кармана брюк бумажник, отсчитывает деньги и небрежно, с пафосом кидает их передо мной.

Гипнотизирую стодолларовые купюры. Поднимать не решаюсь. Стремно…

– Плата за сегодня, – произносит Амир. – Я много на тебя трачу, Злата. Столько ты явно не стоишь. Давай в следующий раз побольше энтузиазма.

Глава 17-18. Злата -ч

Ночь проходит… нормально.

Под утро я просыпаюсь без будильника, долго ворочаюсь в постели, разглядывая все еще чужую обстановку комнаты, отведенной Амиром для меня.

Панорамные окна, за которыми виднеется темный рассвет с налетом тумана, высокие потолки, добротная, отельная мебель светлых оттенков. Пожалуй, в лучшем месте я в свои восемнадцать еще не просыпалась.

На тумбочке рядом с кроватью разбросаны доллары, которыми меня щедро осыпал Хаджаев. Закусываю губу от вновь нахлынувшего чувства стыда, и думаю о том, что произошло вечером. Больше всего на свете я хотела бы об этом не вспоминать, но между ног все еще неприятно тянет, а на моей загорелой коже… не знаю, как объяснить… будто липкий слой.

Липкий слой, который никогда не отмоется. Как не три его мочалкой. Быть может, никто и не заметит, но я то знаю, что он есть. От этого паршиво и мерзко.

Вместе с этой вспышкой самоуничижения снова приходит осознание – назад дороги нет. Сейчас либо вперед, либо… хоть умирай.

Вот такое внутри настроение. Жалость к себе ласково окутывает, но я, словно от противной паутины, пытаюсь отмахнуться.

Я не буду себя жалеть.

Каждый человек сам выбирает дорожку, по которой ему идти. К сожалению, при рождении в роддоме не выдают географическую карту, поэтому куда именно ты придешь – в черное болото или прекрасный сад – покажет только сама жизнь. У меня есть определенные сомнения по поводу того, что выбранным мной способом можно прийти к чему-то хорошему, но я тут же снова озираюсь.

Пока я была честной, я просыпалась в своей комнате в Пьянково… А сейчас

здесь. Так что по хрен на моральную составляющую. Она еще никого не сделала богатым или счастливым.

Как только слышу, что за Амиром захлопывается входная дверь, быстро поднимаюсь и заправляю свою кровать. А затем, замотавшись в белоснежное полотенце, бегу в гостиную.

Мои пакеты так и остались сваленными на пол. После того как Хаджаев меня оставил в ванной комнате, я побоялась идти сюда. Просто, чтобы снова не показываться ему на глаза, и он не захотел повторить. Слышала, многие мужчины не заниматься сексом несколько раз за ночь, но почему-то дагестанца я к таким несостоятельным не отношу. Уверена, что потенциал у него ого-го… Как и размер…

Опустив пакеты на кровать, начинаю примерку. Про себя я называю это «шлюшьей психотерапией». Слово это использую специально. Чтобы не было иллюзий.

Я уже приехала сюда, как наша корова Таська – на веревке и хлопая длинными ресницами. Приехала за Айкиными обещаниями «легкой» работы. Надо улыбаться – говорила она. Быть красивой. И пить шампанское. Вместо этого всего я мою ноги Амиру Хаджаеву, а потом он меня грубо трахает у стены.

Не-а. Так себе сказочка.

Нет, нет и нет. Я больше верить не буду и себя обманывать тоже. Хватит.

Примерив новый купальник, разглядываю его в зеркале. Фасон самый обычный: раздельный, с треугольными чашечками и узкими трусами. Повернувшись, замечаю синяки на бедрах и ягодицах.

Глаза прикрываю. Секундная слабость. Как помехи на экране, которые быстро проходят.

Снова смотрю на свое тело. Из-за переживаний я резко похудела. Да по мне вообще можно преподавать анатомию. Хоть ребра считай, хоть выпирающую сбоку, на животе тазовую кость исследуй.

Извлекаю из пакета белоснежную длинную юбку и такую же рубашку из льна. Одеваюсь быстро, волосы собираю в хвост, на глаза черные очки напяливаю. Тиффани, между прочим. С черной оправой и серебристыми вставками на широких дужках.

Очки безумно мне идут и придают статусности, что ли. Сильно мне они понравились вчера. Стоили, правда, дорого – порядка четырехсот долларов или… две минуты у холодной стены в ванной комнате…

Черт.

Захватив новую объемную сумку, выхожу из номера. Преодолев двадцать пять этажей на лифте, вежливо здороваюсь с девочками-администраторами и портье.

На такси решаю сэкономить. Пополняю карту и с пересадками добираюсь до «своего» старого пляжа. Встретиться с ним сейчас – словно в глаза самой себе посмотреть.

Сразу вспоминаю, как я ездила сюда из апартаментов и мечтала о том, что скоро уеду в Москву, немного подработав на вечеринках.

Дура!..

Спустя час самокопаний, на пляже появляются мои старые знакомые – Эмма, Георгий и маленький Арсений. Они рады меня видеть и вообще говорят, что потеряли. Оказывается, Георгий неверно записал мой номер или я, балда, продиктовала его не совсем правильно.

В любом случае мы опять обмениваемся контактами, и я снова строю песочные замки с их замечательным сыном.