За горизонт. Дилогия
Шрифт:
– Твою мать!
– засевший в шушпанцере Степаныч выводит мощный, но однообразно нецензурный загиб.
– Отец ты как там?
– От...вянь! (на сам деле словцо было на порядок покрепче), нормально все.
За стеной, возле обстрелянной дробью башни что-то металлически звякнуло о камень. Очень похоже, что стрелок покинул позицию и отошел на западную половину стоянки.
Филиппинец не подает признаков активности, стало быть, с его стороны все тихо. Никто не пытается нас обойти с тыла из саванны.
Сменивший позицию,
Дядя Саша перезарядился и снова затаился в траве.
Изредка шипит матом Степаныч. Что там у него приключилось?
До утра ни одна из сторон не проявляет активности.
Незаметно, капля за каплей, ночь перетекает в рассветные сумерки. Восход наливается оранжевым, еще минут двадцать и солнышко выглянет из-за горизонта. От ночной грозы не остаётся и намека.
Вынырнувший из густой травы, Итц*Лэ показывает четыре пальца. Стало быть, там, где взорвалась граната, лежат четверо. Один палец, бьет себя кулаком в грудь и показывает за вал.
Зер гут, там еще один супостат прилег.
Еще один, почти наверняка, застрелился в башенке, в которой визжали и стреляли. Слишком уж там моментально все звуки отрезало.
И я готов спорить на свой шушпанцер, голос был женский.
Хорошо хоть у врагов не оказалось приборов ночного виденья. Меня больше всего беспокоил именно этот момент. От ПНВ ночью не спрячешься. Против стрелка на хорошей позиции, например в башенке форта, у нас практически не было бы шансов.
Итого минимум шестеро. Один точно ушел из башенки, по которой стрелял Дядя Саша.
Как там - в "Острове сокровищ" было, - Нас было семеро против девятнадцати, теперь нас четверо против девяти.
Пусть нас не четверо, и не против девяти. Но, идея именно такая.
Этот раунд за нами, но победа в раунде, это еще не победа в матче.
Главное никаких потерь.
Н и к а к и х.
Подождем. Время работает на нас. Если "мутные" не шахиды-камикадзе, сейчас они поуспокоятся и начнут прикидывать, как им жить дальше.
Я бы, на их месте, либо валил на максимальной скорости, либо попытался найти с нами компромисс.
А будут продолжать дурковать, придется косоглазым еще змей наловить.
Северный маршрут 500 миль к востоку от Порто-Франко.
Форпост топливного синдиката.
36 число 02 месяц 17 год. Утро.
Совсем рассвело. Кофе хочется - аж зубы сводит.
Послать косоглазых на разведку?
Олег не пойдет. Слишком осторожный.
Да и мне свою тушку под пули подставлять ой как не хочется, у меня тоже дети, между прочим.
Лучшая война - это когда за тебя воюют другие. Только вот беда, нет других.
Легкие шаги за спиной.
Кого там принесло?
– Ким,- очень хочется послать ее обратно в укрытие, но прикусив
Алиса присела рядом со мной, прижалась бедром и просунула ладошку в мою ладонь.
– Я в порядке, только писать очень хочется. И дети в порядке, даже выспались.
Судя по осунувшемуся выражению лица и красным глазам, Алиса бодрствовала всю ночь.
– Хорошо, а то я боялся, как бы вам не прилетело.
– Мы тоже изрядно перетрусили. У Ленки чуть истерика не началась.
– Как справились?
– С истерикой?
– Угу.
– Ударной дозой коньяка. Да еще и подливали всю ночь.
Судя по коньячному аромату, подливали не только в Ленку.
– Ким, откуда так бензином несет?
– В УАЗик попали, от него бензином несет. Мы страху натерпелись, думали загорится.
Муха напряглась, тихо зарычала. Похоже, у нас гости?
– Алис, давай назад. Сейчас что-то будет.
Чмокнув меня в щеку и взлохматив макушку, девушка ушла обратно к детям.
– Не стреляйте! Я есть, переговорщик! Не стреляйте!
Всего пять лет, как советская власть ушла из Прибалтики, а он уже по-человечески разговаривать разучился.
– Не стреляйте! Разговор есть!
– прикрывшись толщей каменной стены, продолжает гнуть свою линию прибалт.
– Не стреляйте! Я есть...
– Нерусский, сюда иди, - перебиваю парламентера.
– Не стреляй!
– Гоу, гоу, - получив сочную плюху, парламентер вылетел из под прикрытия стены и замер на "нейтральной полосе".
– Так и будешь стоять?
Мискас на негнущихся ногах тащится на нашу половину стоянки.
– И руки твои чтоб я видел. Кругом повернись. Еще раз. Медленно поворачивайся, - оружия не видно.
– Медленно, я сказал! Ты на ухо туговат!? Или может у меня с дикцией плохо!? Не!? Все в порядке с дикцией!? Кивни. Вот молодец, растёшь над собой. Чего хотел? Говори.
– У нас есть предложение.....
– Мискас, - перебиваю подошедшего парламентёра.
– Если я тебя пристрелю, как мыслишь, пришлют другого, как ты выразился - переговорщика? Я так думаю, что да. Давай проверим? Я сейчас из обреза один патрон выну. И мы..., в смысле - ты..., сыграешь в русскую рулетку. Как тебе идея? По-моему отличная.
Идея прибалту активно не нравится. Но вот беда, его мнение тут никому не интересно. Ему ведь тоже неинтересно было - каково мне было тут всю ночь сидеть.
Мне ведь тоже страшно.
Не за себя, за детей.
И за Ким.
– Так нельзя дела-а-а-ать. Я же парламентер, в парламентёров нельзя стрелять, - отчаянно разводя руками, срывается на фальцет прибалт.
Вот не понимаю таких людей. С чего он вдруг решил, что весь мир играет по его правилам? У него есть ксива на беспредел и большая пушка, так сразу он бог - небожитель долбанный, плюющий на правила.