За горизонт. Дилогия
Шрифт:
Отгоняя пропитавший землю жгучий зной и бликуя под лучами солнца, плещется за бортом водичка. От воды тянет ласковой приятной для кожи прохладой и запахом тины.
Галка млеет, беззаботно свесив босые ноги за борт.
Под присмотром Ольги детвора сгрудилась у борта, и восторженно тычет пальчиками в лениво шевелящих плавниками, похожих на огромных карпов, золотистых рыбин.
У берега мелькают вытянутые серые тени, гоняют выпрыгивающую из воды молодь.
А над водой кружат похожие на бакланов речные птицы.
Лепота, одним словом.
Могу понять
Скучающий экипаж парома, из одного молодого парня, рад бы почесать языком, но рокочущая под ногами машина, позволяет общаться исключительно жестами или орать на разрыв связок.
Подозреваю, раньше выхлоп машины отводился в воду, но теперь по каким-то причинам американские кулибины сколхозили выхлопную трубу из автомобильных запчастей. Опять же, с запчастями тут чуть хуже, чем никак, поэтому выкручиваются, как могут.
Лишенный возможности полноценно общаться, рыжий, чуть лопоухий парень лыбится в тридцать три зуба, изредка крутит штурвал, все остальное время, как бы невзначай, поглядывает на вышедших из машин женщин.
Хорошо на воде. Особенно если отойти подальше от рокочущей машины.
На западном берегу оборудована копия оборонительного периметра восточного берега. Разве что, вместо блиндированного кунга используют отъездивший свое автобус, рядом с которым разбита, обложенная бруствером из мешков, армейская палатка. А в капонире стоит не идентифицированная мной бронемашина, тонким стволом автоматической пушки развернутая в сторону восточного берега.
Река в месте переправы не слишком широка, так что при необходимости автоматическая пушка без проблем "причешет" восточный берег.
Еще, в отличие от восточного берега, на западном имелась сколоченная из жердей десятиметровая антенная мачта и две обвалованных земляной насыпью автомобильных цистерны. Одна под бензин, вторая под дизтопливо.
Нюансы местного бизнеса. Нью-Рино получает топливо через Москву.
Москва и Нью-Рино по большому счету отличаются только тем, что в Рино считают - людей сделал равными Самюэль Кольт, а в Москве, что Михаил Калашников. Есть еще адепты Федора Токарева, особенно его короткоствольной игрушки, но это уже сектантство.
В остальном же суть обоих городов одна - масса весьма тревожных личностей, которых держат в узде железная хватка авторитетных граждан.
Так что, по части торговли горючкой, Москва и Рино живут душа в душу.
Конфедераты же берут топливо напрямую у Демидовских, так оно сильно дешевле.
Естественно Рино категорически против того, чтобы конфедераты торговали горючкой на их берегу Рио-Бланко.
На своем берегу - пожалуйста. А на нашем ни-ни.
Конфедератам подобный расклад не в тягость. Через переправу проходит жирный трафик, а следующим на запад переселенцам или торговым конвоям без разницы на каком берегу заправляться.
Впрочем, хитровыделанные мормоны и тут нашли лазейку.
Заправляться в Рино?
Дороговато.
Переправляться взад-назад через Рио-Бланко?
Накладно.
Но ведь если заехать
Рино скрипт зубами, но договор есть договор, и формально конфедераты его соблюдают. Рино может и рискнул бы на междусобойчик, дешевого пушечного мяса там хватает. Но конфедераты сами по себе серьезные ребята, а у них из-за плеча скромно выглядывают русские (читай демидовские), которым нужен стабильный сбыт нефтепродуктов и совсем не нужны торговые междусобойчики на ведущей к ним трассе.
На заправке по весьма гуманному курсу принимают к оплате топливные векселя, выданные мне зам. по тылу - конвой роты РА.
Так что заправились мы под пробку. Теоретически топлива должно хватить до Димидовска, и даже с не большим запасом. Но это теоретически.
За переправу с нас денег не взяли.
Заглаживая свой косяк, за нас рассчитался Рон. Даром что ли до переправы ехал?
18 число 04 месяц 17 год.
– Поезд мчится в чистом поле, - разглядывая ползущее по целине чудо эпохи угля и пара, со смесью иронии и удивления в голосе, Алиса процитировала известного русского поэта,
– Веселится и ликует весь народ, - продолжил я строки из стихотворения Некрасова.
Чудо действительно было чудным.
Чадя дымом из высокой трубы, шипя паром и лязгая механизмами, по целине катился паровой трактор. Причем катился хоть медленно, но чертовски уверенно, давя землю протектором цельнометаллических литых колес и оставляя за собой борозды вспаханного поля. Нормального такого поля, километр на километр в нем есть точно. И если меня не подводит зрение, это поле тут такое не одно.
За то время, что я нахожусь в этом Мире, я повидал всякого. Ветряки, газогенераторы, гужевая тяга, полудизеля, работающие почти на любой горючей жидкости, пароходы и даже паровые машины. Но локомобиль вижу впервые.
Тем временем здоровенный, как "Кировец", и тяжеленный, как каток, экспонат музея промышленной истории поравнялся с нами. Вблизи видно, что это никакой не новодел, экспонат и впрямь достоин музея.
Хотя и его коснулась рука хайтека, приделав инородные глаза фар и антенну радиостанции. А значит, где-то в недрах локомобиля спрятаны генератор и аккумулятор.
Сидящий за рулем паровика, косматый бородач в пропитанной потом рубахе приветливо помахал рукой нашему каравану и потянул какой-то рычаг.
Над пологими холмами протрубил паровой свисток.
Так мы не хуже можем.
– Заткнули уши! Сынок гудни-ка.
Установленный на шушпанцере тепловозный ревун басовито вторит своему ископаемому коллеге.
Недовольная Муха сердито рычит за сиденьями. Раздетый по пояс, перепачканный сажей вихрастый пацан, исполняющий на локомобиле обязанности кочегара, разгоняя гул в ушах, энергично затряс головой. Машинист парового трактора поковырял указательным в ухе, вытащил палец и, сжав кулак, отогнул большой палец. А морда при этом довольная-довольная.