За горизонтом сна
Шрифт:
И вдруг на это пятно упала тень. Эжан вскинул глаза. И непроизвольно скрежетнул зубами, увидев его. Опять его! — Доброе утро, мой принц.
Голос у мужчины был негромкий и очень мягкий — словно он постоянно извинялся. Это бесило Эжана — как, впрочем, и тонкое, женственное лицо, сине-зеленые глаза, похожие на запонки для манжет, белобрысые волосы и само присутствие здесь, а не на своем Юге, куда этот князек с десятком длинных имен давным-давно должен был убраться по-хорошему. По-хорошему!..
Южный князь шагнул вперед и остановился в солнечном пятне на развилке. Его
Князек явно хотел пройти на главную аллею. Которую надежно загораживал принц.
— Ваше Высочество.
— Что? — не понял южанин, и его без того робкий голос еще и дрогнул.
— Ты назвал меня «мой принц», — ровно пояснил Эжан. — Такое обращение приемлемо лишь со стороны лиц, особо приближенных к моей персоне. Ты в их число никак не входишь. Поэтому — «Ваше Высочество принц Эжан, наследный властитель Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке». Понял?
Князь опустил глаза. Ресницы у него были золотистые и по-бабски длинные.
— Ваше Высочество, — повторил он послушно. — Наследный властитель…
Эжан с каменным лицом выслушал точное воспроизведению собственного титула.
Но не сдвинулся с места.
За спиной князька виляла вбок узкая дорожка, левое ответвление трилистника. Нет сомнений, что он пришел именно по этой тропе. Деревья в той стороне росли не так густо, как справа, солнце прорывалось сквозь кроны, и, если присмотреться, можно было и отсюда разглядеть белый край ажурной беседки на поляне. Маминой любимой беседки… той, где в теплое время года королева Каталия Луннорукая работала по утрам с корреспонденцией соседних держав, или составляла речь для приема иноземных посланников, или… Лучше не присматриваться.
«Доброе утро», — так он выразился, этот мерзавец. Для него все еще продолжается утро!..
Он был всего года на три-четыре старше Эжана. Примерно одного роста и, пожалуй, потоньше в кости. Легкий меч на поясе — дешевый, ножны почти без декора, но в целом равноценный оружию, на рукоять которого непроизвольно… да нет вполне произвольно!.. легла рука принца.
Он убил на турнире Геворга Железного — подсказал тонкий назойливый голос. Ранил двоих провинциальных рыцарей с Востока и… — последнее было особенно нестерпимо! — выбил из седла Гуго Мак-Расвелла, того самого… И Мак-Расвелл даже не стал вставать, безоговорочно признав поражение. Тем более!!!
Принц шагнул вперед.
— Я бы приказал попросту высечь тебя за непочтительность, — начал он. — Но раз ты дворянин…
В последнее слово он постарался вложить все возможное пренебрежение и презрение. И выхватил меч.
— …то защищайся!
Запонки-глаза широко распахнулись — то ли в ужасе, то ли в изумлении. Шевельнулись тонкие губы: создавалось впечатление, что он собирается вести длительные переговоры на эту тему, оправдываться и извиняться. Однако жалкому выражению лица противника противоречил меч, оказавшийся в его руке раньше, чем Эжан успел договорить длинное слово «защищайся».
В первом выпаде принца взорвалась смесь из ненависти, запальчивости и боли — может, потому проклятый князек отразил этот выпад запросто, играючи, одной молниеносной «восьмеркой». Эжан отступил на полшага, лихорадочно вспоминая значение откуда-то возникших в сознании слов «тактика», «стратегия» и «секретный прием короля Брента» — последнему его недавно научил мастер фехтовального класса. Сейчас ни один из мудрых советов мастера и не думал всплывать в памяти.
Сине-зеленые запонки по ту сторону дорожки сморгнули; почти невидимой косой линией прочертилось между ними ребро меча. Эжан бросился вперед, он был хладнокровен, абсолютно хладнокровен!.. Он собирался использовать секретный прием, как только южанин раскроется, отражая обманный удар…
Князек отбил нападение, не раскрывшись. Они поменялись местами: теперь солнце светило Эжану в глаза, он почти не видел противника. Если сейчас снова ринуться в атаку, можно попросту напороться на меч. Южанину — он-то прекрасно все видит! — придется всего лишь вовремя выставить оружие острием вперед. Принц поудобнее перехватил рукоять, затягивая паузу. Пусть он сам нападает… пускай… ну?!
— Ваше Высочество, — негромкий голос, почти ровное дыхание. — Я хотел бы только, чтобы вы…
Мало ли что ты хотел!!!..
Солнце резануло прижмуренные веки, но в тот миг его уже не могло остановить ни солнце, ни чужой меч, ничто на свете. Он не трус!!! — и кое-кто сейчас в этом убедится. Плевать на тактику и приемы! Эжан не чувствовал своей руки, не видел меча. Он разил, начисто сметая — ему казалось — всякое сопротивление. Этот поединок закончится смертью. Твоей смертью, южный ублюдок!.. Сидел бы в своей провинции… зачем ты приперся сюда?.. И как ты посмел вообще подойти к моей ма…
— Эжа-а-ан!!!
Удар, резкая боль в руке и воздух на голой ладони. И где-то за спиной — мерзкий звук дрожащего меча, воткнувшегося острием в землю. Тр-р-р-р-р…
Принц медленно обернулся.
Каталия Луннорукая стояла под деревом, и пятнистая тень дробила складки ее домашнего платья из перламутрового атласа с аккуратной шнуровкой под самую шею. Гладкая, свежая кожа гневного лица. Волосы слегка припудрены в тон платья и уложены в простую высокую прическу, из которой не выбивается ни одна прядь… если бы выбивалась, вздрогнул Эжан, он бы, наверное, не перенес.
А может быть, нет? Все неправда, от начала и до конца?!. И он сам ее выдумал, эту неправду…
— Что здесь происходит… — Мать смотрела не на него. Южный князек потупился под ее взглядом и стал еще более неуверенным, мягким, никаким. — …Ланс?!
Она ведь обращается к нему, как к холопу! — отметил принц. Могла б сказать хотя бы «князь Ланс»… если бы…
— Я… — Тот мучительно подыскивал слова оправдания. — Я только держал оборону. Я не сделал ни одного выпада, ни одного движения, которое могло бы представлять опасность для принца. Меч, правда, выбил… как у вас рука, Ваше Высочество?..