За границами легенд
Шрифт:
Прочь от этой жуткой жизни…
Прочь от моей страшной судьбы…
Если я стану королевой Эльфийского леса, то мне тоже придётся вот так же невозмутимо давать кому-то Чёрную чашу и смотреть, как несчастный пьёт яд и пытается казаться спокойным, будучи раздираем изнутри болью?..
Нет… Я не хочу! Я не хочу такой судьбы!
Что-то закричал за моей спиной отец. Тин. Голос Тина как будто приближался. Я подхватила подол, задрав почти до колен, лишь бы не мешал бежать.
О, только бы убежать! Только бы скрыться от них! Только бы кто-нибудь! О, хотя бы кто-нибудь…
Мужчина возник
Но… он был последней моей надеждой, чтобы вырваться отсюда…
И я вцепилась в протянутую мне ладонь так, словно я тонула, словно уже наглоталась воды, скрываясь под водой. И только его руку… только его руку успела приметить, пока ещё дышала… и только его руку пыталась поймать и сжать, покуда не ушла под воду…
Молодой мужчина улыбнулся мне — и рванул меня на себя, обнимая.
Я плохо помню, что было потом: мир смазался.
Вроде мы где-то сидели, и я рыдала, уткнувшись лицом в его рубашку…
Вроде я что-то говорила ему… быстро говорила… много…
Вроде он в какой-то миг протянул мне флягу с чем-то душистым, а я доверчиво прильнула к её горлышку, глотая какую-то тёплую, чуть обжигающую, согревающую песню трав…
Он подхватил меня потом на руки и куда-то отнёс…
Горы, сплошные горы были вокруг…
Двухэтажный светлый каменный дом на вершине горы…
Не помню, открывал ли он дверь вообще…
Помню, как он осторожно опустил меня на постель. Присел рядом и осторожно утёр мои слёзы прохладной рукой…
И кулон его, металлический и холодный, уткнулся мне в грудь, уколол.
Я взяла его — хозяин вещицы не мешал — и подняла вверх, разглядывая птицу с большим и острым клювом, летящую над горами, да девушку в лёгком платье, танцующую в небе за ней.
Потом мир помутнел…
Помню только, как он осторожно разжал мои пальцы, опустил мою руку на постель.
Прикосновение прохладной руки ко лбу… И, почти уже незаметное, к груди над сердцем, где его ладонь замерла…
Пятна танцевали вокруг меня… разноцветные… то пёстрые, яркие, то нежные…
Когда приходила в себя, видела светлую комнату и молодого темноволосого мужчину, неизменно оказывавшегося в кресле напротив кровати. Он то читал, то рисовал. Но почему-то знал, когда я приходила в осознание, сразу устремлял серьёзный взгляд на меня. Что-то спрашивал, но у меня не было сил, чтобы ответить. Или просто не было желания. Он уходил и возвращался, принося какой-то травяной напиток. И, пока я пила, задумчиво касался ладонью моего лба.
Поскольку он был единственным, кто подходил ко мне, я разглядывала его, пока пила. До того, как мир снова начинал плыть, утопая в разноцветных пятнах.
В отличие от эльфов, то ли тщательно бреющихся, то ли от природы лишённых той части растительности, он носил и усы, и бороду. Хотя и так не очень походил на мужчин из Белого края. Усы тонкие, аккуратные, хотя и без особого изящества. Не корпел над их формой излишне, как встреченные мной аристократы Черноречья. Борода короткая, аккуратная, идущая по боку
Взгляд внимательный, цепкий. Он вроде бы мог быть воином. Или кем-то другим?..
Он говорил мало. Вроде, мол, потерпи, вкус у этого отвара будет не очень приятным. Хотя у его напитков вкус был вполне терпимым или джае приятным. Или говорил, что осталось ещё немного. Или, что я уже стала сильней. Голос у него был приятный мягкий, завораживающий. В эти мгновения незнакомец напоминал мне знахаря из деревни, где я выросла. Когда тот лечил больных, особенно, детей или животину, он порою начинал говорить таким голосом, успокаивающим. И заговоры похожим голосом бубнил или пел. Также говорил, обрабатывая раны, женщинам или, особо тяжёлые, у мужчин. И вроде бы вот этот, незнакомый мне мужчина, и чужой дом меня пугали, но стоило ему заговорить, как я невольно успокаивалась. Может, он всё-таки был лекарь?..
А ещё он всегда носил большой шестиугольный серебряный кулон. Там незнакомая мне птица с большим крючкообразным клювом летела над горами… И девушка в платье по колено танцевала прямо в небесах…
А ещё в той комнате было много больших высоких окон без ставень и в них было видно горы… Тёмные росчерки гор и небо, то голубое, то серое…
В тот день в доме было тихо и холодно. Я свернулась в калачик под одеялом и совсем не хотела вылезать наружу. Под толстым шерстяным одеялом, зашитым в нежные льняные простыни, было тепло и уютно. Казалось, что весь мир, да и вся жизнь вполне могут подождать ещё немного, пока я понежусь и отогреюсь здесь
— Верни её! — потребовали снаружи.
И какая-то короткая возня. Я напряглась. Но почти тут же тот же молодой голос произнёс, уже с мольбой:
— Пожалуйста, верни её!
— А ты сможешь её защитить? — насмешливо спросил другой, взрослее, уже мужской.
— Смогу! — пылко сказал тот, младший.
— Так что же раньше не смог?.. Почему позволил им довести её до такого состояния?
Тишина, напряжённая. Странно, здесь даже птицы не поют. А я уже вроде привыкла, что в окна видно лес и постоянно слагают мелодии какие-то птахи.
Высунулась из-под одеяла, растерянно смотря на чужую незнакомую комнату и море гор, видных в большие окна на двух стенах.
Что… что это?! Сон?.. Или… я теперь в другом месте?.. Но где?.. И что я тут делаю?!
— А ты… Зачем ты вообще вмешался? — мрачно спросили из-за стены.
— У неё было такое лицо, словно она отчаянно ищет спасения, — грустно ответил подростку мужчина, — Прости, я… я не могу смотреть на тех, кто испытывает боль, спокойно.
— Но что ты вообще там делал?