За гранью Разлома
Шрифт:
— Хм… — Миша задумался. — Ну, это большое объединение охотников, куда принимают новичков, чтобы они могли освоиться и потом помогать общему делу. У них неплохая инфраструктура: я не видел стоянок лучше, чем их, и их становится всё больше. Сейчас на многих ещё и зарядиться можно, и воду подвозят. И это не только для своих, закрытые стоянки я встречал, ну, раза два, наверное. Мне очень нравится, что они работают не только на себя, а на людей в целом. Опять же их система передачи информации по стоянкам довольно удобная, но это мне повезло получить к ней доступ, вообще это обычно только для их членов. Ну и да, в целом на дорогах стало приятнее, когда Инквизиция начала развиваться. Куда меньше охотников стало шататься неприкаянными. Я вот давно не слышал о том,
Макс невесело усмехнулся. Будь он в Инквизиции, он бы уже давно удавился.
— А как оно выглядит для тебя? — спросил школьный друг, и Чтец безапелляционно ответил:
— Хреново. Во-первых, совершенно непонятно, кто за этим стоит. Да, я знаю, что у них там совет, но слухи о нём ходят разные. Какие-то мутные типы собирают наивных идиотов, решивших поиграть в героев, внушают им чувство безопасности и выкидывают их на корм Кровавым. Сколько таких вот «охотников» отправилось на тот свет за последние годы? Если бы не Инквизиция, они бы сидели по своим поселениям, слушали радио и никуда не лезли. Но нет, Инквизиция изо всех сил строит из себя что-то фундаментальное и надёжное. Строят свою структуру, портят жизнь… — Ему, Максу, они здорово портили жизнь. — Одиночкам. Появилась их система новостей, и по радио стали говорить меньше. Работу искать теперь труднее, удаётся перехватить в основном экстренные случаи, а это не по моей части. И, что особенно бесит, они раздают работу, — его работу, работу, которую он сделал бы лучше, — совершенно не думая о том, кому они её раздают. Совершенно нерациональное использование человеческого ресурса, особенно эта замечательная повинность с дежурствами. Как бы я ни относился к Мотылькам, без Инквизиции они могли бы сейчас заниматься одним из бесконечного множества более полезных дел. Мотыльки — не те люди, чей потенциал можно растрачивать на охрану стоянки. И на кой чёрт им на это шесть человек? Нет, стоянки, помощь с ресурсами и всё такое — это, конечно, прекрасно, ради этого не жалко было бы отдавать часть заработанного в общак. Но если бы каждый просто делал своё дело, было бы и проще, и эффективнее. Но нет, я буквально каждый месяц замечаю, как Инквизиция пытается всё подмять под себя, структурировать, впихнуть всех в такие вот ячейки. Может быть, я драматизирую, но для меня подобное противоречит самой идее охоты.
— Знаешь, Макс, а ты сейчас говоришь точно так же, как Мирка, когда вы спорили.
— Что? — Сбитый с толку неожиданными словами друга, Чтец невольно замедлил шаг. — Ты о чём?
— Вы спорили о печатях, — Миша улыбался, словно рассказывал о чём-то неимоверно приятном. — Ты говорил, что нужно отбросить лишнее и всё структурировать, а Мирка — что такой подход противоречит сути создания печатей.
— Но это же совсем другое.
Или не другое? Может быть, вся проблема тогда была не в тезисах Мишиной спутницы, а в способе их подачи? Макс шёл молча, скрупулёзно вспоминая, что говорила тогда Мира и что он отвечал ей.
Миша тоже молчал, давая другу подумать, за что тот был ему крайне признателен.
— Да, пожалуй, я в самом деле был неправ, — признал наконец Чтец. И прибавил шаг. Хотелось уйти подальше и от Мотыльков, и от этого разговора. В автодоме Бессмертного его ждали загадочные печати, которые было просто необходимо изучить, да и следовало убедиться, что в его отсутствие Раду никто не съел.
Раду никто не съел. Старшая дочь Беляевых мирно спала под ветвями склонившегося к автодому куста, сложив руки и голову на вынесенном ей стуле. Её плечи
Поприветствовав охотников игривым взглядом, чудесное создание вдруг оказалось на ногах, подмигнуло Славе и просто ушло куда-то в лес, сопровождаемое парой вдруг отделившихся от куста сучковатых существ. Нечисть — вила и двое леших — двигались неспешно и в то же время неуловимо, они как будто ушли из восприятия раньше, чем скрылись от глаз, и только лунный отблеск сверкнул на прощание в крыльях девы, совершенно игнорируя факт отсутствия луны.
— Интересно, — заметил Макс, а Кот, явно теряющий связь с реальностью, попытался последовать за ночными гостями. Пришлось схватить его за плечи и как следует встряхнуть.
— У неё ноги козлиные, — напомнил Чтец.
— Что? Где? — Слава замотал головой, стряхивая наваждение, и Макс, облегчённо выдохнув, невесело пошутил:
— Однажды парочка вил затанцует тебя насмерть.
Свисающая со стула Рада казалась трогательной и беззащитной. Упирающаяся в руку румяная щека собралась по-детски забавной складкой, лямка майки сползла с плеча, увеличив передний вырез. Макс вздохнул. Старшей дочери Беляевых достались лицо ребёнка и фигура не хуже, чем у вилы.
— Рада, — позвал Чтец. — Просыпайся.
Рада причмокнула губами, вытянула руку и свалилась со стула.
— Что, где? — не хуже Кота испуганно пробормотала она, растерянно хлопая глазами. — Ой, вы вернулись. А я, кажется, задремала… — Она потянулась и зевнула. — А где Ночка?
Кикимора вскинулась. Сонно улыбаясь, Рада погладила её чёрную блохастую шерсть. Ещё сутки назад Макс счёл бы идею жить под одной крышей с кикиморой чем-то, вроде плохой шутки, теперь же он завяз в этой шутке по самые уши.
— Давай ключ. — Чтец протянул руку.
— Ключ? — Рада огляделась по сторонам, заставив Макса напрячься. — А, ключ…
Она вытащила ключ из-под стула и, проигнорировав протянутую Максом руку, передала его Мише. Тот поспешил отпереть автодом и войти внутрь. Из-за не успевшей захлопнуться двери послышался его голос: Бессмертный звал свою спутницу. Макс покосился на Раду. Старшая дочь Беляевых неловко пыталась собрать выданные ей вещи, а решивший помочь ей Слава не менее неловко складывал стул. Наверное, это было забавно, но смеяться совсем не хотелось. Хотелось отвернуться и куда-нибудь уйти, и Макс не придумал ничего лучше, чем уйти в автодом.
За время их отсутствия автодом преобразился. Все постели оказались застелены, вещи — аккуратно разложены по углам, а на столе красовалась тарелка с бутербродами. Стол упирался в спальное место Миши, собранное из двух передних кресел. Кресла раскладывались, превращаясь в самую большую кровать автодома, на которой даже Бессмертный помещался без труда.
— Ого, Мира как домовая! — обрадовалась последовавшая за Максом Рада.
Макс — как, впрочем, и Рада — никогда не имел дел с домовыми, но, судя по тому, что говорили другие, эти создания попадались на глаза чаще, чем странная спутница Миши. Даже сейчас она пряталась за своей занавеской: не выглянула, не поздоровалась, не поинтересовалась состоянием выгнанной ей на улицу Рады.
— О, бутеры! — Следом за Радой в автодом пролез Кот. — Класс! Мира безумно вкусно готовит, у неё даже бутерброды — прямо вообще!
И, словно желая как можно быстрее подтвердить свою правоту, Слава кинулся к тарелке, забросив стул в первый попавшийся угол и не удосужившись закрыть дверь.
Когда Макс, убедившись в том, что успешно справился со всеми замками, подошёл к столу, Слава с Радой поглощали бутерброды так, будто один ещё не привык к тому, что больше не должен жить впроголодь, а другая буквально вчера покинула большую семью. Чтец усмехнулся.