За гранью Разлома
Шрифт:
Приёмник включился, издав неприятно стукнувший по ушам звук. До вечерних новостей ещё было время, но в последний год качество передачи звука улучшилось настолько, что пустоту эфира всё чаще начала заполнять музыка.
Сейчас эфир заполнял белый шум. Немного посидев в блаженной очищенной от близких звуков человеческих голосов тишине, Рада отправилась в свой ежедневный патруль. Сейчас растения ни в чём не нуждались — школьники с колдовскими книгами тратили не больше двух часов на то, чтобы обеспечить весь огород водой, уничтожить вредителей и проверить необходимость
Кроты. Вот кто пакостней любой нечисти, от них стоило бы ставить стены! Маленькие твари не изгонялись колдовством, игнорировали предназначенные для их распугивания вертушки и в целом отлично себя чувствовали, а между тем для их поселения каждый кабачок или кочан капусты был важен. И Рада с остервенением охотничьей собаки гонялась за маленькими тварями, безжалостно пришибая их лопатой, и с лёгкой досадой понимала, что, вполне вероятно, именно это оказалось причиной, почему ей позволили остаться и работать на огороде.
Сейчас кротов почему-то не было. Рада отметила несколько новых нор, появившихся около участка с картошкой, но ими заняться стоило завтра. Сейчас можно и отдохнуть, к тому же время вечерних новостей уже приближалось.
Возвращаясь ко пню, Рада привычно сорвала с нижних веток пару кислых недозревших яблок и только тогда поняла, насколько она голодна. Стоило вернуться домой и выяснить, был ли уже ужин, а если был — оставили ли чего для неё, но уходить от яблонь не хотелось. Здесь пахло зеленью и свежестью, здесь было хорошо.
Приёмник немного пошипел пустотой эфира, но в назначенный час стукнуло, щёлкнуло, и бодрый голос неизменного диктора поздоровался со слушателями, обещая немедленно ознакомить их со всеми важными событиями, произошедшими в округе, а также поделиться дошедшими сплетнями о том, что делается дальше, там, откуда не доходят сигналы местных радиостанций.
Этот человек, представлявшийся Лёшей, был основным ведущим, пожалуй, уже лет десять, с того момента, как радиостанция начала исправно передавать новости. У него бывали гости и соведущие, но сам Лёша не менялся.
Конечно же, на самом деле его звали не так. Однажды Раде даже довелось узнать настоящее имя диктора — рассказал один из бывших одноклассников, познакомившийся с ним во время обучения в старшей школе. Имя Раде сказали по большому секрету, и старшая дочь Беляевых подошла к вопросу настолько ответственно, что вскоре напрочь его забыла. Но это было совсем не важно. Главное, что теперь она знала: этот Лёша — настоящий живой человек, а не абстрактный голос из машины. У него есть настоящее имя. Он ходит на работу и возвращается домой ужинать, у него есть семья, есть свои мнения и желания, и это отражается на том, что и как он говорит в эфирах. Он живой, и хочет жить дальше, и в эфирах никогда не говорит того, что могло бы повредить
Сегодня эфир тоже выдался скучным. Всё спокойно, где-то неподалёку перебили группу из четырёх вампиров-одиночек, попытавшихся устроиться в заброшенном городе и угрожавших жителям одного из поселений. Кто перебил — неизвестно. По слухам, где-то в окрестностях видели Мотыльков, может, они. А может, и нет, и не было никаких Мотыльков, потому что слухи совсем не надёжные. И ни слова о пропавших фурах. Видимо, это относилось к делам поселения, а о делах поселений не говорили никогда. Хотя бы потому, что тогда их пришлось бы назвать.
За пределами досягаемости радиостанции, похоже, тоже не было ничего нового. К эфиру подключился один из обычных Лёшиных соведущих, и вместе они снова начали обсуждать ту историю с поселением, захваченным Серебряными в прошлом месяце. Немного послушав, Рада отключила приёмник и, прикрыв глаза, подставила лицо солнцу. Она сидела, вытянув ноги, и наслаждалась тишиной и теплом. Лёгкий тёплый ветерок нежно гладил её по щекам, во рту угасал терпкий вкус недозревшего яблока, и Рада сидела, забывшись, пока желудок настойчиво не заурчал, намекая, что яблок ему было мало.
Рада открыла глаза и, поправляя растрёпанные ветром волосы, заметила в них медные отблески — тёплый свет заходящего солнца окрашивал вьющиеся крупными кольцами каштановые волосы в рыжий цвет. Раде нравилось видеть себя такой. Говорили, что из рыжих и зеленоглазых выходят лучшие колдуны — бабуля, папа и маленькая Катя служили надёжным тому подтверждением. Хотя быть зеленоглазой Рада никогда не хотела. Ей нравились её собственные светло-карие глаза, в солнечном свете становившиеся почти жёлтыми.
Рада заёрзала, пытаясь поймать уходящий солнечный свет. Неровный край пня царапнул бедро, а с болью вдруг пришло осознание: уже разгорелся закат, а поисковые группы до сих пор не вернулись.
Они не вернулись точно, она бы услышала отсюда шум у ворот, но было тихо. Рада вскочила на ноги и выругалась, услышав звук рвущейся ткани: старые заношенные штаны зацепились за неровный край пня. Наощупь оценив масштабы трагедии, старшая дочь Беляевых выругалась ещё раз. К счастью, штаны порвались по шву, но стоило кому-нибудь в поселении увидеть эту дыру, и Рада была бы немедленно приговорена к нескольким неделям неустанных шуток на эту тему.
Не зная, что делать, девушка заметалась по огороду. С наступлением сумерек ворота всегда запирали и не отпирали до самого рассвета. Добавляя масло в костёр её тревог, вечернюю тишину прорезал одинокий звон колокола.
— Чёрт…
Первый звонок призывал всех жителей поселения заканчивать свои дела и направляться к домам. По второму запирались ведущие из поселения ворота, а по третьему — вход в огород. К этому времени всем, кроме ночных дозорных, уже полагалось разойтись по домам и запереть двери. «Что же они будут делать теперь?» — гадала Рада.