За гранью Разлома
Шрифт:
– Ничего не лучше. – Рада упрямо взглянула в глаза безопасника. – Растения любят руки больше, чем колдовство. Я хорошо работаю. Лучше, чем где угодно раньше.
Старый Пёс усмехнулся.
– Здесь не поспоришь, – его лицо оставалось подозрительно добрым, – но у меня есть предложение получше.
– Комбинат?
– Нет.
Он улыбнулся, смешно шевельнув усами, и Рада недоверчиво вскинула брови.
– Ты хочешь за стены, – сообщил очевидное Павел Михайлович. – На комбинат не хочешь. Хорошо, будешь обслуживать
– Паром?
Весьма нелепый на взгляд Рады паром, больше похожий на лоскутное одеяло или старый носок, в котором разномастных заплаток стало больше, чем изначального носка, перевозил людей через Каму до комбината и обратно. Как правило, на пароме дежурил кто-нибудь из СОБа, без особых усилий таская туда-обратно непонятно как держащееся на плаву недоразумение с помощью колдовства.
– Я же последний человек в поселении, который для этого подойдёт, – недоверчиво разглядывая безопасника, напомнила ему Рада.
– Возить будет Петровский, – пояснил Павел Михайлович. – Ты будешь его ногами.
Несколько секунд Рада молча рассматривала Старого Пса, пытаясь осмыслить услышанное.
– То есть вы предлагаете мне поменять мою работу на огороде на роль девочки на побегушках при калеке-паромщике? – уточнила она, и лицо безопасника резко утратило всё добродушие.
– Петровский пострадал за нас всех, он заслужил спокойную старость, но всё равно хочет работать. Я нашёл ему работу. Я нашёл тебе работу, за пределами стен, как ты хотела. Будешь бегать между поселением и комбинатом, русалок к нам незаметно не притащишь, всем хорошо. Чего тебе теперь не нравится?
Сказать, что именно ей не нравится теперь, Рада так и не смогла. Предложение казалось ей отвратительно нечестным, особенно после всех выслушанных ею сегодня обвинений в том, что любой нормальный колдун может сделать что угодно быстрее и лучше, чем она. Но где-то там за воротами был лес, и он звал. И на зов безумно хотелось откликнуться. Рада представила, как она, свесив с парома ноги, будет ловить брызги голыми ступнями и наслаждаться чувством свободы, ожидающим её снаружи. Картинка получилась заманчивой.
– Значит, запрет на выход будет снят? – осторожно уточнила она.
– Сначала только на твой маршрут, а там посмотрим, – отозвался Старый Пёс.
Рада неспешно кивнула.
– Значит, сегодня я иду с вами, а завтра – паром, и там я остаюсь, пока Петровскому не надоем? А работать там теперь, получается, только мы будем? Каждый день? А на выходных мне можно будет продолжать работать на огороде?
Предложение казалось всё привлекательнее. И огород, и паром, а там, может, разрешат выходить и делать что-то ещё. Так никто больше не сможет назвать её непутёвой бездельницей. Рада едва сдержала улыбку: что-то во всём этом было не так.
– Не совсем. – Голос Павла Михайловича прозвучал похоронным звоном колокола. – Сегодня тебя с
– Какая часть работы на комбинате? – дальше этих слов Рада даже не слушала.
– Иногда нужно принять документацию, отнести, заполнить списки, отчётность по состоянию парома…
Старый Пёс говорил что-то ещё, но это уже не имело значения. Обман. Опять обман. Опять всё не то, чем оно кажется, и, приманив её возможностью выйти за стену, Раду опять тащат в пасть комбинату.
Павел Михайлович закончил говорить и молчал, разглядывая напряжённо наморщившую лоб Раду. Она молчала, захлёбываясь в охвативших её чувствах, что, слившись с неумолкающим зовом, утягивали её в омут отчаяния.
– Думай. – Безопасник не стал дожидаться ответа. – Мы с Дмитричем ждём твоё решение до завтра, до отбытия парома. Не придёшь – шанс упущен. Поняла?
– Поняла. – Слово застряло в горле и вырвалось наружу жалобным писком.
– Молодец.
Старый Пёс благосклонно кивнул и твёрдой походкой направился в сторону ворот, туда, где его наверняка ждала поисковая группа. Рада молча провожала его взглядом. Наверное, нужно было пойти за ним. Согласиться на всё, упасть на колени, что-нибудь обещать, умолять взять с собой. А может быть, опять пристать к Дену и вслед за ним подойти поближе к воротам. Тогда можно будет улучить момент и выскочить наружу. Она быстро бегает, её не догонят. Она может спрятаться, её не отыщут. Она найдёт источник зова и тогда…
Что будет тогда, Рада не знала. Она молча стояла там, где закончился её разговор со Старым Псом, наблюдая, как по его команде один за другим участники трёх поисковых групп покидают поселение. Когда калитка за последним из них закрылась, Рада тяжело вздохнула и опустила плечи. Зов не исчез, но как будто бы стал гораздо слабее.
Огород окружала деревянная стена. Её возвели позже основной, в то время, когда стало понятно: вампирам не интересно ни их поселение, ни их комбинат. Огород защищали от нечисти и лесных животных, но не более того.
Внутри никогда не стояли дозоры. Обычно кто-нибудь из СОБов скучал у грубо прорубленного в старой стене входа и следил, чтобы на закате его надёжно закрыли. Огород был частью поселения и в то же время как будто бы нет. Возможно, это стало одной из причин, по которой Раде так нравилось проводить там время.
Она охотно возилась в земле и ещё более охотно собирала урожай. Здесь, среди грядок и теплиц, Рада работала уже два года и, что бы там ни говорил Старый Пёс, чувствовала себя полезной.