За гранью
Шрифт:
— Хартнелл противник подобных приемов.
— Я в курсе. Он уже вполне определенно высказался по этому поводу.
— Как думаешь, Люси Пэйн подозревает, что тебе столько известно о ее прошлом?
— Понятия не имею. Но она явно боится, что кое-кто может рассказать о ее детских годах, поэтому, скорее всего, уже где-то затаилась.
— А шестой труп еще не идентифицировали?
— Нет, — ответил Бэнкс. — Но мы обязательно узнаем, кто это.
Неизвестность не давала ему покоя. Подобно остальным жертвам, тело было закопано нагим. Бэнкс предполагал, что Пэйн
Бэнкс уже выделил отдельную группу, которой поручил выяснить данные о пропавших в последние месяцы людях, эта группа работала сейчас не покладая рук, фиксируя все заявления и сообщения. Однако, если эта жертва была проституткой, как Катя Павелик, шансы выяснить, кто она, невелики. Но даже если и так, думал Бэнкс, она ведь чья-то дочь и кто-то сейчас тоскует по ней. А может, и нет. Вокруг так много людей, у которых нет ни друзей, ни семьи, и, если они завтра умрут, их обнаружат мертвыми, только когда придут получать просроченную арендную плату или когда соседи всполошатся, из-за того что запах разложения станет нестерпимым. В стране множество беженцев из Восточной Европы, детей, сбежавших из дома, чтобы попутешествовать… Он должен смириться с тем, что полиция узнает имя шестой жертвы еще нескоро или не узнает никогда. Но мысль о ней не давала Бэнксу покоя.
Энни встала:
— Ну ладно, я сказала все, что хотела. Ах да, ты, наверное, скоро сам узнаешь: я подала рапорт о переводе обратно в управление уголовных расследований. Какие, по-твоему, у меня шансы?
— Ты можешь занять мое место, если захочешь.
Энни засмеялась:
— Неужели ты это серьезно?
— А как, по-твоему? Я могу поговорить о тебе с Роном, если ты считаешь, что это поможет. У нас свободна должность инспектора уголовной полиции, так что сейчас удачное время для подачи рапорта.
— Пока Уинсом не опередила меня?
— Поторопись. Эта девушка хорошо соображает.
— К тому же она еще и симпатичная.
— Да что ты? Не замечал.
Энни показала Бэнксу язык и вышла из кабинета.
Их короткий роман закончился. Наверное, Энни это огорчило, но и принесло некоторое облегчение: теперь не нужно изо дня в день раздумывать, вместе они или уже пора разбегаться. Да и он снова свободен, хотя эта свобода казалась ему весьма сомнительным подарком.
— Сэр?
Бэнкс поднял глаза от бумаг и увидел в дверях Уинсом.
— Да?
— Только что позвонил Стив Нэйлор, сержант охраны.
— Что случилось?
— Да ничего особенного, — засмеялась Уинсом. — Мик Блэр просится на беседу.
Бэнкс энергично потер руки:
— Отлично. Пусть
На следующее утро перед выездом в Лондон Мэгги, упаковав рисунки и собравшись в дорогу, решила отнести Люси чашку чая. Что еще она могла сделать для несчастной женщины, на долю которой выпали страшные испытания?
Они славно поговорили прошедшей ночью, с удовольствием выпили бутылку белого вина, и Люси — как бы случайно — обмолвилась об ужасном детстве, о том, какие издевательства вынесла и как недавние события воскресили в памяти прошлое. Люси призналась, что боится полиции: они вполне могут состряпать против нее какие-нибудь улики, а для нее невыносима даже мысль, что ее снова отправят в тюрьму. Она еле пережила единственную ночь в камере.
Это громкое дело полиция постарается закрыть любой ценой. Люси подозревала, что за ней установлена слежка, поэтому, когда стемнело, тайком выбралась из дома приемных родителей и на первом поезде добралась до Йорка, там пересела на другой, идущий в Лондон, где и занялась изменением своего облика. Мэгги должна была признать, что та Люси Пэйн, которую она знала, ни за что не надела бы такую убогую одежду и не накрасилась бы столь вульгарно. Мэгги согласилась не выдавать тайну Люси, а если кто-то из соседей заметит гостью, Мэгги объяснит, что к ней ненадолго заглянула дальняя родственница.
Окна обеих спален, большой и маленькой, выходили на Хилл-стрит, и, когда Мэгги, постучав в дверь отведенной Люси маленькой спальни, вошла, то обнаружила Люси возле окна. Абсолютно голую. Она повернулась и, увидев в руках Мэгги чашку чая, воскликнула:
— Ой, большое спасибо! Вы так добры ко мне.
Мэгги почувствовала, что краснеет. Она не могла не залюбоваться прекрасным телом Люси: полные округлые груди, упругий плоский живот, нежные обводы бедер, красивые ноги. Люси, казалось, не испытывала ни малейшего смущения из-за своей наготы, а Мэгги от неловкости отводила глаза. Хорошо еще, что шторы задернуты и в комнате полумрак: рассвет только занимается.
Люси через узкую щель в шторах наблюдала за происходящим на другой стороне улицы. Суеты вокруг дома Пэйнов было уже поменьше, но все-таки и сейчас там царило оживление: люди приходили, скрывались в доме, выходили из него; сад был полностью разорен и перекопан.
— Вы видели, что они там сотворили? — спросила Люси, подходя к Мэгги и принимая у нее из рук чашку с чаем.
Люси села на кровать и закуталась в простыню. Мэгги вздохнула с облегчением и подтвердила:
— Конечно.
— Это же мой дом, а они разрушили его почти до основания. Я сейчас не могу туда вернуться. Да и, наверное, никогда не смогу. — Ее губы подрагивали от гнева. — Я разглядела через открытую дверь, что творится в прихожей. Они сняли все ковры, подняли доски пола, наделали дырок в стенах. Они же разрушили дом!
— Люси, наверное, они что-то ищут. Это же их работа.
— Что? Ну что им еще надо? Держу пари, все мои драгоценности и одежда пропали.
— Уверена, вам все вернут.