За Калинов мост
Шрифт:
Маг прошептал несколько слов, и сваи под избой ожили, зашевелились, и их сходство с птичьими лапами стало неотличимым. Медленно, нехотя, со скрипом бревен домовина начала поворачиваться вокруг своей оси, и до Савельева дошло, почему маг велел ему отойти – он не хотел открывать ему слов, вращающих избу.
– Повернись к лесу задом, а ко мне передом? – усмехнулся он, подходя к колдуну.
– Примерно так, – серьезно кивнул маг и шагнул на замершее перед ним крыльцо.
Высокий козырек над крышей не мог спрятать ни сетки, ни лампы, поэтому пришлось маскировать их досками по его периметру. Теперь заметить
– Как думаете, Игорь нас разоблачит? – спросил довольный колдун.
– Не знаю. Думаю, ему будет не до того.
– Я протяну веревку вдоль стены. Ваша задача дернуть за нее, чтобы сетка упала вовремя. И затягивайте петлю вместе с его рукой. Тут все будет зависеть от вашей быстроты. Веревка тонкая, но выдержит усилие до двухсот килограммов. Я думаю, справиться с ним не составит для вас труда?
– Абсолютно никакого. А вы?
– Если я буду поблизости, перелет-трава не спустится. Она избегает людей с магическими способностями. Действовать вам придется самостоятельно. И... учтите на всякий случай – человек, которому благоволит перелет-трава, участвует в сделке со смертью. Если вы его убьете, ничего не получится. Так что постарайтесь рассчитывать свои силы.
Савельев хмыкнул – убивать юнната он не собирался, но случайно мог его и покалечить.
– А что будет, если зайти в избу с перелет-травой? – неожиданно спросил он.
Маг, казалось, ждал этого вопроса:
– Хозяйка избы, застав вас там без травы, наденет вашу голову на один из свободных кольев. А с травой может и сжалиться. Она тоже может спасти вас от смерти, не стану этого отрицать. Но ее способ вряд ли придется вам по душе. Примерно через неделю страшных пыток – вроде срезания кожи и подвешивания на крюк за ребра – вы сами будете звать смерть, и сюда, в эту избу, она придет. Заберет перелет-траву, а вас оставит в живых. Если такой вариант вас устраивает, можете попробовать. Только я знал немало случаев, когда человек был столь убедителен в своем желании умереть, что смерть забирала с собой и его.
Савельев тряхнул головой. Он не боялся боли, но долгие пытки не входили в его планы, от этой мысли ему стало не по себе. В конце концов, маг знает, что делает и что говорит.
По дороге назад уточняли детали операции. Примерно за двадцать минут требовалось убедить юнната подняться на крыльцо, взять перелет-траву, поймать ее сеткой и унести подальше до возвращения хозяйки избы.
Маг попрощался с Савельевым недалеко от зимовья и пообещал следовать за ними на безопасном расстоянии. Теперь все зависело от его умения убеждать – а согласятся ли эти два придурка отправиться за ним к избе смерти? Поверят ли ему вообще? Могут ведь и в домик не пустить – наверняка, сильно обиделись.
Но дверь, как ни странно, оказалась не запертой – Савельев легко толкнулся в нее, и она распахнулась. Голубки спали в одной кроватке. Ну надо же! Юннат-то, оказывается, не такой лох, каким прикидывается. Савельев скрипнул зубами – ему не нравилось, когда кто-то обходил его на повороте. Ничего. Все это блажь. Главное – перелет-трава, вот тут-то он и посмотрит, кто кого.
– Эй, ребята, вставайте, – сказал он, – я нашел, где травка прячется днем.
Игорь. 21
«Ах, Мишка косолапый! Я тебя убью да сырком съем». – «Не ешь, Иван-царевич! В нужное время я тебе пригожусь»
Игоря разбудил голос Сергея, и он очень удивился, увидев его на пороге. Когда он забыл запереть дверь? Когда ходил за дровами? Нет, они еще бегали купаться в ледяной воде озера, а потом, обнявшись, дрожали перед печкой и пили чай с сухариками. А заснули, когда давно рассвело.
Стыдно испытывать торжество, оказавшись счастливей соперника, но Игорь ничего не мог с этим поделать – губы сами собой расползлись в победной усмешке. И усмешка эта от Сергея не ускользнула: глаза его сузились, и лицо потемнело.
– Подожди снаружи, – попросил Игорь, но и в голосе не смог скрыть торжества, – мы сейчас оденемся.
Сергей пожал плечами и вышел, ничего не говоря.
Маринкина белая голова лежала у Игоря на плече, и вставать совсем не хотелось. Он надеялся, что до самой темноты не выпустит ее из объятий. А главное, где бы травка ни пряталась днем, нарушать естественный ход вещей было бы неправильно. Но... Вдруг он ошибается? Как ошибался с Маринкой.
– Просыпайся, Огненная Ладонь, – Игорь поцеловал ее в лоб, – пришел поручик Ржевский и все опошлил.
Она приоткрыла один глаз, потянулась, и прижалась к нему еще тесней.
– Пусть. Не хочу никаких Ржевских. Хочу спать. С тобой.
– Просыпайся, малыш.
– Как ему вообще пришло в голову сюда придти? Давай запрем дверь и пошлем его подальше.
– Он нашел травку. Днем.
Маринка распахнула глаза:
– Да ты что?
– По-видимому, она там живет. И это и есть наша конечная цель. Надо его хотя бы выслушать.
– Ладно, так и быть, встаем, – Маринка потянулась еще раз, – но пообещай, что не будешь от меня далеко отходить.
– Ты так его боишься?
– Нет. Просто я буду по тебе скучать.
Игорь поцеловал ее и понял, что вставать и одеваться надо немедленно, иначе ждать Сергею придется слишком долго.
Пока Маринка умывалась, он развел огонь. Герой спецназа был тихим и скромным, что не могло не настораживать. Но Игорь вовремя вспомнил, что все они – товарищи по несчастью, и если человек вернулся с повинной головой, то отталкивать его некрасиво. Конечно, прощения Сергей так и не попросил, но для людей его типа это слишком высокий барьер, сойдет и виноватое выражение лица.
– Я вышел на странную серую поляну и сразу ее увидел, – рассказывал Сергей, – близко я не подходил, чтобы ее не спугнуть. Она висит над воротами какого-то двора с высоким забором. Я не стал долго разглядывать, и вернулся сюда. Подумал, пойдем все вместе и посмотрим. В руки мне она все равно не дается. И... мрачное это место. Мурашки по спине. Одному там не по себе как-то.
Игорю почему-то показалось, что Сергей врет. Нет, травку он, скорей всего, действительно увидел. Но не мог он уйти просто так, ни разу не попробовав ее поймать. Наверняка у него ничего не вышло, и он не хочет в этом признаваться. Ладно, в любом случае, надо пойти туда и все хорошенько рассмотреть. А потом думать, что с этим делать.