За Калинов мост
Шрифт:
– А что, лошадка дальше не пойдет? – Маринка скептически взглянула на конька.
– Это странная и волшебная лошадка, – Игорь хлопнул Сивку по крупу, – я думаю, если он встал, то дальше идти не хочет.
Он осмотрелся по сторонам: перелет-трава высветила в темноте совсем маленькую лесную полянку, на которой лежало поваленное дерево. А перед ним между камней, сложенных круглым очагом, виднелись следы костра.
– Смотри-ка, тут кто-то был... – Маринка показала рукой на кострище, – может быть, здесь прятался монах? И вообще, это какое-то нехорошее место...
– Я думаю, нам надо поскорей
– Конечно. Я, между прочим, очень люблю ходить босиком.
Игорь с сомнением посмотрел на ее розовые пятки. Но в его сапогах ей будет еще тяжелее. На сколько размеров они ей велики? На пять? Или на семь? Сейчас некогда. Надо добраться до Волоха, и тогда решать бытовые проблемы.
– Погоди. Отойди чуть-чуть, чтобы травка тебя не испугалась...
Маринка кивнула и шагнула в сторону. Игорь тяжело вздохнул: как, интересно, нужно держать травку, чтобы не сделать ей больно? А вдруг она начнет вырываться? Или у нее оторвется стебель? Он понятия не имел, какая сила требуется цветку для того, чтобы летать. А сминать радужные лепестки в руках и вовсе показалось ему варварством.
Он протянул руку ладонью вверх, посмотрел на цветок, и думал при этом, что совершает предательство, обманывает доверие...
Травка опустилась на ладонь, не заметив подвоха. Игорь сжал ее тонкий упругий стебель в кулаке, и тот обвился вокруг его запястья зеленым браслетом. Вот так. Может быть, так и надо? Может быть, травка вовсе не против путешествия, которое предлагает совершить Волох?
Игорь вздохнул с облегчением:
– Теперь – бежим. Мы должны успеть, – он протянул Маринке руку и рванулся вперед. Но бежать ей помешали не столько босые пятки, сколько узкое длинное платье. Шажки у нее оказались мелкими, она пыталась приподнять подол, но одной рукой у нее плохо это получалось.
– Погоди, – попросила она, пробежав по тропе метров двадцать, – я его подоткну.
Она остановилась, завязала пояс, пришитый к платью, и подсунула под него края подола. Игорь терпеливо ждал, но в тот миг, когда Маринка протянула ему руку, что-то тяжелое осыпалось ему на голову, он не сразу сообразил, что это такое, рванулся в сторону, но тут же повалился на землю: ноги вокруг коленей сжала тонкая и прочная веревка. Игорь выставил левую руку вперед, но что-то ей помешало, он ударился об корень подбородком и прикусил язык, и только тогда догадался: его поймали сетью, прочной капроновой сетью, разорвать которую голыми руками у него не получится. Свет перелет травы тут же померк – теперь она напоминала светлячка, который светится сам, но ничего вокруг осветить не может.
Маринка вскрикнула, а на Игоря сверху навалилось тяжелое тело, и не надо было видеть в темноте, чтобы узнать в нем героя спецназа. Но Волох сказал, что все ему объяснил! Волох обещал, что «монаха» можно не опасаться! Или Сергей плохо понял объяснения?
Бороться с Сергеем Игорю было не под силу, правая рука сжимала стебель перелет-травы, а левой мешала сеть, но и у героя спецназа возникли трудности: он хотел заломить Игорю руку, но она запуталась в сетке. Игорь пытался подняться, или хотя бы скинуть с себя тяжелое тело, Сергей, напротив, старался его обездвижить, но
Маринка. 29 сентября, рассвет
«Спасибо, Иван-царевич! – сказал Кощей Бессмертный. – Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих!»
Маринка не сразу поняла, что произошло – неожиданно тропинка погрузилась во мрак, и только светлое пятно перелет-травы, уже ничего не освещавшей, упало к ее ногам. Сначала она растерялась и испугалась, отпрыгнула в сторону, но быстро догадалась, что на Игоря кто-то напал, и ему нужна помощь.
Может быть, она бы и успела ему на выручку, но в темноте споткнулась голой ногой об корень, вскрикнула и присела от боли. Маринка слышала только сопение и видела лишь тени на земле, но не прошло и минуты, как впереди на тропинке забрезжила серенькая муть – начинало светать.
Очертания грузной фигуры, навалившейся на медвежонка сверху, постепенно проявлялись на фоне серого пятна, мелькнул контур сжатого кулака, и Маринка, не долго думая, кинулась на нападавшего, стараясь достать его лицо ногтями.
– Отвяжись, идиотка! – крикнул нападавший с характерной интонацией героя спецназа.
Маринка не успела даже моргнуть, как тяжелая рука толкнула ее в живот, отчего ее тут же согнуло пополам, и воздух тугим комком застрял в глотке. Она отлетела назад на несколько шагов, ударилась спиной о толстый шершавый ствол дерева, и сползла по нему на землю – удар в спину немедленно отозвался в голове. Дыхания не было, перед глазами расползались золотые колечки, как круги на воде от брошенного камня.
Она решила, что умирает, и хотела заплакать от страха: глупо умереть оттого, что хочешь и не можешь вдохнуть. Как ежик, который забыл, как дышать, и умер. Золотые колечки сменились зелеными, к ним добавился красный цвет, они плясали перед лицом, и корчили отвратительные рожи, пока, наконец, глаза не сфокусировалась на радужном цветке. Маринка со всхлипом втянула в себя воздух – как будто в солнечное сплетение воткнули лом, и вышел он с другой стороны через позвоночник. Она попробовала шевельнуться, но перелет-трава снова расползлась в стороны радужными колечками, и не сразу собралась обратно в круг.
Маринка отвела взгляд от светящегося цветка, но двинуть глазами в сторону не смогла – только слышала возню героя спецназа. Он убил Игоря? Мысль эта вместо злости и отчаянья принесла с собой только печаль, смертную тоску и горький привкус во рту. Вот и все. И бегство от старухи не помогло.
Глухой тяжелый стон медвежонка вернул ей надежду, но тоска и горечь почему-то не оставили ее. Черная сажа предрассветных сумерек плавала в воздухе, Маринка смотрела прямо перед собой, в мутный просвет на тропинке – в глаза последнему рассвету в своей жизни.