За Кубанью(Роман)
Шрифт:
Максим на своем коне вырывается вперед, скачет к сельсовету. Умар, предупрежденный вездесущим и нестареющим Магометом, успевает выскочить на крыльцо.
— Тороплюсь, никаких советов давать не буду, — говорит Максим. — Сам понимаешь, какая это женщина.
— Понимаю, — подтверждает Умар. — Дорогой Магомет, объяви, пожалуйста, всем — пусть завтра ребятишки в школу с утра придут. Учительница приехала, смотреть их будет.
Он помогает Ядвиге Адамовне спуститься с тачанки, ведет к кладбищу. Маленький холмик
— Мулла было возражать начал, — рассказывает Умар, — гяура с правоверными хоронить нельзя. Но люди заволновались, и он разрешил. Только — без креста. Но на покойнике его и не было.
К дубовому столбику прибит щиток с надписью:
ЦЕНСКИЙ ФАБИАН СТАНИСЛАВОВИЧ
Учитель-герой
1864–1920
Над щитком — фанерная пятиконечная звездочка.
Ядвига Адамовна глядит на щиток, на звездочку, на укутанный снегом холмик, и перед глазами проплывают картины их долгой и трудной совместной жизни. Учитель-герой… Эти люди хорошо все сделали. И смерть его уже не кажется Ядвиге Адамовне такой нелепой и бессмысленной. Час прошел или два? Кто-то осторожно берет ее за руку.
— Пойдем, Ядвига, замерзнуть можно. — Это Умар. — Идем, тебя приглашает вдова Мурата, Клара. Мурат приезжал за тобой, помнишь?
Как не помнить — рослый красавец, смельчак! Пытался прикрыть собой учителя. Обливаясь кровью, кричал: «Не трогайте стариков, аллах вас покарает…» У него осталась семья? Ой, сколько детей! Ядвига Адамовна помогает Кларе управляться по дому. Горе чужой семьи входит в сердце, оттесняет свое. О господи, как сельсовет ни помогает, а все они голодные. А попробуй эту ораву одеть.
Ей приготовлена «ее» квартира в школе, но она остается ночевать у Клары. На ужин ее кормят жареной индейкой. «Ешь, — говорит Клара. — Аллах милостив, он принес нам Советскую власть. Если б не она, мы б уже…»
Утром за ней является Умар.
— Посмотрим школу, — приглашает он. — Ту самую, в которой вы с мужем собирались учить наших ребят.
Мертвая школа. Школа, в которую они не успели войти… Умар открывает двери, вводит ее в чистый коридор. Пол как будто только что вымыт. Свежо, приятно. Эх, не довелось…
Ядвига Адамовна открывает двери класса, переступает через порог. И замирает, потрясенная: в классе полно ребятни. При виде учительницы они вскакивают со своих мест и, не дожидаясь приветствия, орут выученное:
— Здравствуйте!
Ядвига Адамовна подходит к доске, но не выдерживает — из глаз брызжут слезы, ноги отказываются служить. Она опускается на стул. Тишина. Вдруг до ее ушей доносятся всхлипывания. Она открывает глаза — многие дети плачут вместе с ней.
— Зачем вы пришли в школу? — спрашивает она.
— Хотим учиться, — отвечает рослый мальчуган.
— Матка боска, — вздыхает Ядвига Адамовна. — Что
— Поучи их, Ядвига, хоть три дня, — просит Умар. — В других комнатах тоже дети сидят. Посмотришь?
Но детвора, не дождавшись гостей, сама вваливается в класс. Не успевает Ядвига Адамовна ответить на приветствие, как дверь снова открывается — входит Ильяс. За ним гуськом втягиваются четыре девочки. Пятая дома, на руках у жены.
— Здра… — едва слышно лепечут девочки.
Ильяс, смущаясь не меньше дочерей, козыряет учительнице, потом неловко стаскивает с головы буденовку.
— Говорят, тоже хотим в школу, — оправдывается он. — И жена сегодня не возражала… гм… не особенно возражала, — поправляется он из любви к точности. — Я и привел…
— Ну что ж… позанимаемся три дня, ребятки. Но так у нас ничего не получится. А ну-ка, давайте разберемся. Самые маленькие и девочки — влево, кто постарше — направо.
Малышей она оставляет, старшим велит явиться после обеда: всех сразу не выучишь. Умар и Ильяс уходят вместе со старшими детьми.
Три дня пролетают как одна минута. И когда в конце третьего дня на пороге класса появляется Максим, Ядвига Адамовна смотрит на него укоризненно, даже зло. У Максима перевязана правая рука, он подает учительнице левую.
— Сейчас на площади будет небольшое собрание, я хочу поговорить с людьми насчет хлеба, — докладывает он. — Приходите, после митинга поедем. Бойцы достали вам новый тулуп.
— Петро позаботился? — Глаза учительницы теплеют.
— Не… — Максим мнется. — Петро там остался…
Глаза Ядвиги Адамовны округляются.
— Мы ведь ездили на банду, — оправдывается Максим. — Уничтожили. Почти без потерь. Банда смешанная, остатки разных разбитых отрядов, сопротивлялась здорово.
«Почти без потерь… Только Петро остался…»
Когда она появляется на площади, собрание уже идет. Выступает Умар. Заметив учительницу, быстро сбегает ей навстречу. Папахи, словно перезревшие подсолнухи, поворачиваются за Умаром. Он берет учительницу за руку, помогает подняться. И тут справа, у бревен, где почетные старики, словно ветер пронесся — седобородые люди, приложив руки к груди, поклонились женщине.
Секунда… Или минута? Или вечность? Аул отдает дань ее мужу, ее горю. Ядвига Адамовна видит людей словно в тумане. Предательски подкашиваются ноги…
— Я закончу свою речь, — доносится до нее тихий голос Умара. — Максим нам объяснил, что многие люди из-за засухи теперь голодают. Мы продразверстку выполнили, и от нас ничего не требуется. Но если кто имеет лишнее, хорошо бы помочь голодающим. Кто хочет помочь, пускай привезет зерно в караулку. Или принесет: даже пуд хлеба поможет кому-нибудь пережить голод. Наша семья выделяет для голодающих два мешка пшеницы.