За легкой тенью лета
Шрифт:
– Привет, мам! – радостно кричал сын. – Здесь классно! Я вчера весь день купался!
Михаил непроизвольно заулыбался.
– Ну пока, мам!
– Слушайся бабушку и дедушку, – успела сказать Катя, и послышался голос тещи:
– Я вспомнила, где-то в конце зимы Лика мне звонила, просила прислать ей фотографии.
– Какие фотографии? – не поняла Катя.
– Старые. Мы же со Всеволодом всю жизнь рядом жили. Я его еще мальчиком помню. Потом в одной компании, как теперь говорят, тусовались. Да
– Видела, – согласилась Катя.
– С одной стороны, хорошо, что я их оцифровала. А с другой… Я иногда смотрю на нашу молодую компанию и понимаю, что никому, кроме меня, эти фото не интересны. Я и сама-то уже не всех подруг-приятелей помню.
– Зачем Лике вдруг понадобились старые фотки?
– Я не спросила. Девочка попросила, и я ей послала. Там, между прочим, и Элла молодая есть.
– Пришли мне, – попросила Катя. – Пришли все, что ты послала Лике.
– Я ей послала ссылку на архив.
– И мне пришли ссылку.
Михаил посмотрел электронную почту, письмо от Кости пришло.
– К Тихону? – спросила Катя, глядя, как он поднимается.
Михаил кивнул.
– Если там яд, нужно сказать Ивану.
Он опять кивнул.
Трава на участке была скошена чисто, но где-то у самых корней ухитрился спрятаться кузнечик. Когда Михаил шел по дорожке, кузнечик стрекотать перестал.
Михаила Тихон заметил с веранды, оторвавшись от холста. Сосед, глядя себе под ноги, шел по дорожке к дому.
Тихон сбежал по неудобным ступеням, тоскливо предвкушая, как сосед сейчас скажет, что в коньяке каким-то образом оказались случайные соринки, и он, Тихон, будет выглядеть полным идиотом.
– Когда ты в последний раз пил из той бутылки? – хмуро спросил Михаил, подходя к крыльцу.
Это сосед уже спрашивал. Тихон и вчера сказал ему, что не помнит, и сейчас.
– Что там? – поторопил он Михаила.
– Яд. Результат экспертизы я тебе перешлю. Если коротко, какой-то старый яд для травли всяких вредителей. Ты бы заявил в полицию, Тихон.
Тихон покивал.
– Катя выдвинула версию, что есть кто-то, кто мечтает получить наследство твоего тестя. Ты всех Ликиных родственников знаешь? – Михаил засмеялся, давая понять, что шутит.
– Всех, – так же шутливо отозвался Тихон. – У Лики не было родственников.
– Тихон… Выходит, что все это серьезно.
– Выходит, что так.
Сосед вздохнул.
Ему хотелось помочь Тихону, и он чувствовал себя неловко. Тихон ему мысленно посочувствовал.
– Сейчас звонила Катина мама, сказала, что Лика не так давно просила ее прислать старые фотки. Ты что-нибудь про это знаешь?
– Нет, – заинтересовался Тихон. – Какие фотки?
– Их старой молодежной компании, насколько я понял.
–
– Про фотки ничего. Обещала прислать то же самое Кате. Тихон, ты бы поговорил с Иваном.
– Поговорю. Только не сейчас. Спасибо тебе. Сколько стоит экспертиза?
– Две бутылки коньяка, – улыбнулся сосед.
– Спасибо. Коньяк за мной.
Михаил помялся и двинулся к калитке. Тихону хотелось его остановить. Кроме соседа, поделиться смутными предположениями ему было не с кем.
Скрытая за кустами калитка хлопнула, выпустив Михаила. Соседа можно было догнать, но Тихон вернулся в дом.
Смутные предположения начинали обретать четкость и казались совершенно невероятными.
Лика заинтересовалась старыми фотографиями…
Тихон поднялся к мольберту, передумал, снова спустился вниз.
Она искала заказчика убийства своей матери?..
И, судя по тому, что ее не стало, нашла?
Он заглянул в холодильник. Александра сегодня не пришла, наготовила ему еды на два дня. В холодильнике стопкой стояли контейнеры. Тихон равнодушно на них посмотрел и захлопнул дверцу.
Из версии выбивалась бутылка с отравленным коньяком. Лика никогда не пила крепких напитков.
Очень хотелось с кем-то поговорить. Жаль, что он не задержал Михаила.
Тихон опять поднялся на веранду, взял оставленный там телефон и набрал Настю.
– Ты дома, Насть? – спросил он. – Не возражаешь, если я сейчас приеду?
– Приезжай, – равнодушно разрешила она. Она на него обиделась.
Сегодня доехать быстро не получилось, мешали дорожные работы и светофоры. Дважды пришлось пропускать «Скорую».
Ключ от Настиной квартиры теперь у него был, но он позвонил в дверь.
Настя открыла, не посмотрев на него, отступила назад.
Черные глаза были обиженные, сердитые.
Глаза в ней больше всего его поразили, когда он впервые ее увидел. Миндалевидные глаза, как у мадонны.
У нее была тонкая хрупкая фигурка и короткие черные волосы, и он украдкой смотрел на нее из приоткрытой двери купе.
– Не обижайся, Насть, – попросил Тихон.
Нужно сказать, что ей стоит поискать себе лучшего друга, но он понимал, что сказать не сможет.
Она будет страдать, а он не хотел доставлять ей страдания.
Она вздохнула и чуть к нему подалась. Тихон ее обнял, прижал к груди.
– Насть… Это ужасно глупо, но меня, кажется, хотели убить, – Тихон невесело фыркнул.
Она отстранилась и с недоумением на него посмотрела.
– Представь себе. Ужасно глупо… Коньяк в моем баре оказался отравленным.
Черные глаза смотрели на него не мигая.
– Я случайно заметил, что в коньяке осадок. Дал соседу на экспертизу. Он врач, у него много знакомых. В коньяке оказался яд.