За лесом — Березовая Роща
Шрифт:
Василинке захотелось не медля ни секунды увидать дедушкин колодец, и она выбежала из дому…
На дне сруба таинственно блестела чистая, прозрачная вода.
Старая дуплистая ива опустила густо переплетенные тонкие листья, будто укрывала от пронизывающего осеннего ветра черный узловатый комель. Кружились в воздухе узкие желтые листочки и медленно опадали на потемневший от времени, но крепкий еще дубовый сруб.
Внезапно Василинку насквозь пронзил холод, и она, отломив сучок от дедушкиной ивы, быстро побежала домой.
В ту ночь она никак
— Ма-а-ма!..
Старик положил ей на голову широкую узловатую ладонь, и приятная прохлада прогнала на мгновение горячую, невыносимую боль. Она открыла глаза — возле полатей стоял кто-то в черной потрескавшейся тужурке и лоснящейся, замасленной кожаной кепке. Милые, родные, ласковые глаза, добрая улыбка под густыми усами…
Заплаканная мама подносила к губам Василинки железную кружку, проливая воду на одеяло.
— Ой, не ко времени ты приехал, Змитро, — плача, говорила она. — Не иначе как тиф, третьи сутки не приходит в себя…
— Папка приехал! — из ужасной дали долетел громовой голос, и в то же мгновение глубокая тьма поглотила папу, и Василинка вновь провалилась в черно-красный нестерпимый зной…
День — как год
Будто снилось Василинке, что кто-то ее тормошит. Только никак понять не могла, где она.
У лавки стояла сердитая хозяйка.
— Никак тебя не добудишься, хоть холодной водой обливай, — упрекала Верка.
Василинка вскочила. Она сочувствовала хозяйке, понимала, что и ей, Верке, было нелегко вставать ни свет ни заря. Но опоздаешь отправить корову в поле — стыда потом не оберешься. Да и что скажет Семен, когда вернется из ночного? Первый год как только поженились, муж был такой хороший, такой ласковый, а сейчас слова доброго от него не услышишь. От нужды и голодухи совсем переменился человек. Тяжко вздыхая, Вера как-то рассказывала об этом бабушке Анете. Пожаловаться ей больше некому, мать далеко живет.
А бабушка утешит:
— Терпи, молодица. Знаешь, за что мужик с женой ругается? Из-за того, что в чугунке ничего не варится.
В чугунке и вправду ничего не варилось. Хлеба в доме не видели с рождества. Хозяйка наливала молока на самое донышко кружки, отламывала Василинке маленький кусочек сухой лепешки. Одевать и обувать пастушку было не во что. Собирая Василинку в люди, мама говорила:
— Смотри, доченька, слушайся хозяев. Люди они молодые, живут небогато, платить тебе нечем. Но Семен обещал вспахать нашу десятину, посадить картошку и яровые посеять. — Мама вытащила из-под полатей старые отцовские гамаши с ушками на голенище. — Обуй, доченька, не беда, что великоваты, теплее будет, и ноги не натрешь.
Василинка
— А корова? Гляньте, бабоньки мои, — говорила она. — Гляньте, как закормили!
— Она же от ветра упадет! — показывала пальцем Зинка.
В лесу стадо разбрелось. Василинка едва поспевала за пастухами. Гамаши были велики, и ходить в них было тяжело и неудобно. Но это было еще не самое худшее. Самое худшее было то, что в большом стаде она не могла узнать корову своих хозяев! Все рыжие коровы казались одинаковыми. Но признаться в этом девочка не осмелилась, потому что боялась новых насмешек.
Дети быстро смекнули, что Василинка не отличает своей коровы от других. И гоняли ее за каждой рыжухой:
— Беги скорей, отгони! Вон твоя корова пошла в сторону!
И Василинка бежала, отворачивала или подгоняла. А дети громко хохотали.
— Давайте спрячемся и оставим городскую одну в лесу. Пускай побегает, поищет, — хихикнула Зинка. Отец ее, Евсей, имел изрядный кусок земли, а зимой даже в Донбасс на заработки ездил.
И в мгновение исчезли, будто растаяли, все пастухи. Василинка осталась одна. Сперва бегала по лесу, искала, потом долго, до хрипоты, кричала и уходила все дальше и дальше в противоположную сторону. Голый, неприветливый лес казался уже страшным и совсем незнакомым. Устав и наплакавшись, девочка присела на пенек. Тут и нашла ее Нина.
— Что ты расселась! — крикнула она. — Побежали скорей догонять наших.
Василинка давно приметила, что Нина участливая, добрая девочка, как и мать ее, тетя Левониха.
Девочки догнали пастухов в болоте, залитом водой. Кое-где виднелись островки снега. На кочках краснела клюква. Коровы на ходу хватали ситник: с самой весны, пока нет осоки, его в охотку ест скотина.
Кто-то вспомнил про еду, и все взялись за свои, висевшие через плечо посконные торбы. Держа в одной руке ломоть хлеба, а в другой шкварку, Зинка подносила ко рту попеременно то одну руку, то другую. У Василинки никакой сумки не было. Она отвернулась и сглотнула слюну. Даже не заметила, как к ней подошла Нина и протянула кусочек блина.
— Попробуй, Василинка, какой мне мама блин испекла.
Василинка вспомнила, как мама учила ни у кого ничего не просить и не брать, но не вытерпела искушения, взяла из рук Нины блин. Он был вкуснее всего, что она когда-либо ела.
Подкрепившись, дети теперь направили коров туда, где больше было травы. На то они и пастухи. Многие из них не первый год пасут, знают, где что растет. Знают болото как свои пять пальцев: тут пройдут коровы, а тут завязнут. Одна Василинка ничего этого не знала. Для нее лесная наука только начиналась.