За Лувром рождается солнце
Шрифт:
Марк Кове принял меня в своем рабочем кабинете в редакции "Сумерек", не заставив ждать. Лукавая улыбка играла на его губах.
– Что это такое? – спросил я, показывая ему экземпляр его листка.
Едва увидев на набережной газету, я сразу же распрощался с Элен, а одновременно и с надеждой повидать Корбиньи, еще одного спокойного клиента, которому мне нечего было бы сказать, и, подозвав такси, попросил отвезти меня в газету моего пьяницы друга, потому как ему-то мне было, что сказать. Посвященная Женевьеве статья
Заголовок плохо сработанный, косноязычный, но броский. Подписанный Марком Кове текст занимал с половину газетной полосы. Марк Кове писал обо всем – о первых шагах Женевьевы, о ее попытках в кино, о ее любовниках, упоминая одни имена и замалчивая другие, рассказывал забавные историйки, может быть, и не всегда достоверные. Среди любовников звездой был Этьен Ларпан. В связи с ним Марк Кове не менее шести раз упоминал об Арсене Люпене. Он вспоминал о его трагическом конце и возможной причастности к краже Рафаэля. Здесь он резко притормаживал и возвращался к Женевьеве, словно существовала какая-то взаимосвязь. В общем работа по американской модели создания сенсаций. Нанизанные, будто жемчужины, фразы. И жемчужин много.
– Что это такое?
– "Сумерки", – ответил Марк Кове, – самая крупная газета.
– Что это за статья?
– Это портрет. И я, пожалуй, им доволен.
– Я нет.
– Почему же, Бурма? А, я понимаю... Он заржал:
– Так вы, как и все. Вы не знали, что это очаровательное создание было любовницей похитителя картин Ларпана. Кому-то другому может быть и можно игнорировать эту несущественную подробность, но только не вам. Вам, знакомому с этой женщиной. Друг мой, если бы вы были пооткровеннее со мной в ту ночь, когда я у вас спрашивал сведения о Бирикосе, я бы вас просветил.
– Ладно. Вы рискуете нарваться на неприятности с этим, как вы его называете, портретом.
Он отмахнулся.
– Какие неприятности! Кроме нескольких историй, заимствованных у Мориса Леблана, подвигов Арсена Лишена, приписанных Этьену Ларпану, все достоверно. Я не опасаюсь...
Внезапно он замолчал и вдруг выругался:
– Черт возьми, Бурма! Вы же, наверное, знаете ее лучше меня. Определенно. Это сволочь?
– Нет.
– Вздыхаю с облегчением. Ведь есть такие, что рассказывают вам кучу историй, убеждают их напечатать, а потом вас же вызывают в суд.
– Если я правильно вас понимаю, вы сочинили эту статью...
– ...с разрешения заинтересованной особы, да.
– Она сама предложила вам эту сделку?
– Я с ней встречался. Но переговоры вел с малым, который, как мне показалось, хотел за ее спиной подработать. Но это же естественно.
– Малый... – Я описал Мориса Шасара.
– Именно он, – подтвердил Кове.
Я назвал имя.
– Но вы знакомы со всем семейством, – ухмыльнулся он.
– Он не прячется, – громко
– А зачем ему прятаться?
– Да, действительно... Бесполезно расспрашивать о подробностях?
– Бесполезно, – улыбнулся он. – В кои-то веки вы в моих руках.
– Кстати, плевать я хотел на ваши сведения...
– Ладно, тем лучше.
– Могу я позвонить от вас? Все-таки хоть не зря к вам зашел.
– Звоните. Плачу не я.
Я снял трубку и попросил соединить с гостиницей "Трансосеан". Женевьевы у себя не было. Тогда я поискал в телефонной книге номер Рольди, на Вандомской площади, и вызвал его. Вскоре на конце провода зазвучал голос молодой женщины.
– Говорит Нестор Бурма.
– Здравствуй, мой бесценный.
– Я хотел бы тебя повидать...
– Ну, конечно... мой дорогой... (Она заворковала.) ...Я как раз собиралась поехать к себе... Я так устала... (Она томно рассмеялась.) ...так устала...
– Я тоже устал. Мчусь к тебе.
– До скорого, любимый. Поцелуй меня.
– Обнимаю, дорогая. Я повесил трубку. Марк Кове залепетал:
– Как же так?
– Да, сударь, – сказал я.
Его водянистые глаза едва не выскочили из орбит.
– Ну, я в дерьме!
– Именно так я и думал.
Она была одета в воздушный халатик, от которого я было потерял голову. Она обвила меня своими надушенными руками и протянула ко мне алые губы:
– Мой любимый, – пролепетала она. – Тебе так не терпится вернуться ко мне?
– Очень не терпится, – сказал я, высвобождаясь. – Спрашивайте "Сумерки"... спрашивайте "Сумерки", последний... сенсационный...
Я кинул ей газету:
– Что это такое?
– Тебе бы следовало жениться, – сказала она. – У тебя уже все манеры женатого мужика!
– Что это такое?
– Реклама, – произнесла она, внезапно посерьезнев.
– Глупость это!
– Не груби.
– К чему все эти сплетни? Я знаю, что ты сама их одобрила. Ни одна из газет не впутывала тебя в этот скандал, даже полицейские вроде бы хотели не вмешивать тебя в это дело...
– Конечно, они не стали бы меня вмешивать. Только этого не хватало! Никакого отношения я к нему и не имею. Виноват Этьен. Виноват в чем? Даже об этом ничего не известно. Но в конце концов он убит, а правда в том, что я была его любовницей. Так что...
– Что же?
– Скандал молодит.
– Что?
– Так ты не понимаешь? Я чувствую себя, как... Под умелым макияжем ее черты осунулись:
– ... старею. Я чувствую себя заброшенной, забытой... Мой успех уже не таков, как в прошлом. В недавнем прошлом. Так вот, верно, я рассчитывала извлечь выгоду из этой истории, из скандала вокруг имени Этьена. Первой моей реакцией было держаться подальше от огня, но подумав... Слишком давно обо мне не писали в прессе. А о такой возможности нельзя было и мечтать...