За Лувром рождается солнце
Шрифт:
– Так много? Интересно.
– Особенно интересным мне показалось то, что, как мне представляется, деньги появились у него недавно... Не знаю, почему вы мне поручили последить за этим типом, но это я отметила... Он ставил почти что на всех кляч и нахватал столько проигрышей, что будь наоборот, мог бы не опасаться наступления холодов. Повстречал старых приятелей, которые не скрывали изумления, что он при деньгах. Я видела, как, одному или двоим он отдавал деньги. Вероятно, старые долги.
– Превосходно. Займусь
– Надолго?
– Не думаю.
– Ах да. Чуть не забыла... Просадила пятьсот франков. У лошадки была кличка Нестор... как имею честь вам доложить. Не удержалась. Как, впрочем, и кляча. Пришла последней.
– На это, моя маленькая Элен, мне наплевать. Вы ведь могли следить за парнем на скачках, а сами не играть.
– Вы так считаете?
– Такова общая установка.
– Так вот... она выиграла.
– Несторы всегда выигрывают... Но это меняет дело! Пятьдесят процентов положены агентству.
Она показала мне нос и со смехом выскочила.
– Хватит шутить, – в свою очередь произнес я. Подтянув телефон, я позвонил Фару:
– Я завоевал благосклонность мадемуазель, Фару.
– Да? И что дальше?
– Ей досаждали не ваши мухи, а один жиголо, которому поднадоело мясо с душком, а захотелось попробовать свеженького. Его обаяние не оказалось достаточно сильным, и он угрожал нашей куколке, что всем расскажет, будто она убила Ларпана.
– И что дальше?
– Да ничего. Я выставил малого за дверь и теперь в наилучших отношениях с девицей. У меня сохранились добрые отношения и с малым. Он не злопамятен.
– Может, там есть чем заняться?
– Чем именно?
– Снова проверим ее алиби.
– Если у вас нет другой работы... Но если бы она была виновата, то не позвала бы на помощь. Ей было бы легче уступить вымогателю.
– Столько спятивших...
– Как вам будет угодно.
С усмешкой я бросил трубку. Что за свора кретинов, вообразивших, что Женевьева Левассер ухлопала своего возлюбленного! Но, Боже мой, что с ними стало бы, со всеми этими ребятами, если бы не малыш Нестор, что бы с ними только стало?
Когда я объявился в гостинице на улице Валуа, Альбер стоял за стойкой, спокойный, как Иоанн Креститель, и карандашом отмечал в своей скаковой газетенке вероятных участников завтрашних забегов и пятиногих телок, готовых сжевать его бабки. Как всегда, он был один. Это был спокойный, провинциальный отель, без суматохи, способной поднять пыль, от которой зеленые растения в горшках стали бы серыми. Увидев меня, парень нахмурился.
– Привет, – произнес я.
– Добрый вечер, сударь. У вас... у вас есть новости о господине Лере?
– Да.
– Хорошие?
– Да.
– Тем лучше, сударь.
– Да. Мне хотелось бы с вами поговорить.
– Давайте.
– В укромном уголке.
– А чем плохо
– Нас могут здесь потревожить. Я хотел бы поговорить с вами, не беспокоясь, что нам помешают.
– Что происходит? Объясните...
– Ничего. А что, что-то должно происходить?
– Не знаю. Вы как-то странно выглядите.
– Проигрался на бегах.
– Не вы один.
– Да, но я не могу себетакого позволить.
– Так каждый. И все-таки себе позволяет.
– Оставьте при себе свою горе-философию. Так мы идем в укромное местечко?
Он поднялся, исподлобья глянул на меня, пожал плечами, вышел из-за конторки и провел в маленькую гостиную, которая в последний раз проветривалась во время приезда испанского короля Альфонса XIII.
– Начинайте. У меня мало времени.
– Я не надолго. Малыш, ты обворовал Лере, не так ли?
Он вяло отбивался:
– Что вы такое говорите...
– Я спешу.
Я схватил его за шиворот и встряхнул:
– Пойдем-ка со мной в участок... Он недалеко. Сразу за гостиницей.
– Вы так поступите, сударь?
– Постесняюсь!
– Послушайте, сударь. Дерьмо! Так меня тряхнуть! Я только что поел.
Я его отпустил:
– Выкладывай. Он сбавил тон:
– Ну, вот, я взял деньги, я взял деньги... На моем месте вы поступили бы также... Он был набит бабками... Этот мужлан, жмот, каких мало, с его жалкими чаевыми... Стыдно было видеть, что он набит монетами до такой степени... Но, Боже мой, в своей дыре он, наверное, в тузах... Чем он занимается в жизни? Он зарегистрировался как рантье...
– Меньше думай, чем он занимается, и рассказывай. Да поподробнее.
– Ах, и вы еще! А вы продувной!
– Говорю, не твое дело.
– Хорошо. Когда его сбило машиной, чемоданчик раскрылся. Среди всего хлама лежал и бумажник.
– Бумажник?
– Ну, конечно, бумажник. Он не держал деньги в кармане. Слишком их было много. Они бы не поместились. Так вот, кроме бумажника, который он носил при себе, в чемодане был еще один. Открыв его, этот бумажник... О, горе мое... В моем положении я, наверное, все могу вам сказать, да? Я немного перебрал в этой кассе. Из-за бегов. И вот залез в бумажник. И, должен сказать, очень ловко. Я им занялся, укладывая вещи, рубашки, носки, кальсоны, все барахло!
– И это все?
– Дерьмо! Что ж вам еще-то надо? А теперь звоните в кутузку. Звоните...
– Ладно, – оборвал его я.
Я заглянул на самое дно его глаз. И увидел там страх, и ничего кроме страха. Страх перед мусорами из-за того, что забрался в бумажник Лере.
– Э-э... вы еще недовольны?
Чтобы укрыть свой провал, он пытался иронизировать.
– Я не знал, что вы такой моралист. Черт подери! Ничего себе – частный сыщик! У которого находят трупы! Ну... об этом было в газетах.