За мечту. За Веру. За любовь

Онегина Женя

– Не говори глупости, – сказал я и аккуратно провел рукой по ее волосам. – Этим ты точно никого не спасешь, а сама… Не нужно, Вера. И Владику ты этим не поможешь.

– Богдан убьет тебя.

– Ты точно не Артур? Почему ты не веришь в меня, милая?

– Он сумасшедший, Макс!

– Я справлюсь. Кто-то же должен остановить это чудовище.

– Почему именно ты? – спросила девчонка.

– Потому что мне есть, за что сражаться, – ответил я.

– За что?

– За мечту… За тебя… За любовь…

– Жданов прав, это самоубийство, – прошептала

Вера.

– Хорошая моя, еще рано сбрасывать меня со счетов.

Синяки на теле моей любимой заживали быстро. А сама она перенесла все произошедшее с какой-то странной отстраненностью. И эта ее апатия пугала меня больше предстоящего боя. Вера целыми днями лежала в кровати, только изредка, в основном по просьбе Ксюши, выходила во двор и, укутавшись в плед, долго смотрела в сторону моря.

И я ничем не мог ей помочь. Меня она не сторонилась, наоборот, ластилась, как кошка, стоило мне оказаться рядом, но я никак не мог отделаться от мысли, что моя Вера спряталась где-то далеко и не торопиться возвращаться к людям.

Поэтому, когда одним весенним, в меру солнечным утром Ксения напомнила нам, что завтра ребята едут на областные соревнования, мы с Верой удивленно переглянулись, и я спросил:

– А нам можно?

– Я думаю, нужно спросить Влада, – ответила Ксю.

– И меня тоже, – заявил Жданов, входя на кухню. На нем был серый деловой костюм в крупную клетку и черная рубашка.

Я удивленно приподнял брови.

– Кто-то же должен навести порядок в делах, которые вы наворотили, – ответил он на мой немой вопрос. – Ксюш, солнце, буду поздно. Посмотри за этими охламонами.

Он легко обнял жену и поцеловал в уголок рта. Ксю улыбнулась в ответ и протянула мужу стальной термос. Артур легко крутанул его в руке и произнес, глядя на меня:

– Макс! На завтра ничего не планируй! Ты мой с шести утра и до поздней ночи!

– А можно мне с вами? – тихо попросила Вера.

Жданов посмотрел на нее задумчиво, потом перевел взгляд на жену. Ксю еле заметно кивнула.

– Конечно, Вер. Я не думаю, что ты можешь нам помешать.

Вера несмело улыбнулась.

На следующий день в шесть утра мы проехали КПП на Куршской косе и покатили дальше, в сторону поселка, где находился дом Жданова. Вера долго не хотела просыпаться, и мне пришлось напомнить, что мой любимый тренер не любит ждать. Впрочем, оказавшись в машине, Вера тут же уснула опять и проснулась, когда мы въехали во двор.

– Дом в твоем полном распоряжении, – сказал девушке Жданов. – Мы сейчас уйдем на пляж, вернемся часа через четыре. Можешь пойти с нами, если хочешь. Но лучше отдохни.

– Я останусь, – ответила Вера.

И эта ее безучастность снова отдалась болью у меня в груди.

После легкого завтрака, состоящего из злаковых хлебцев с холодной индейкой, орехов и неизменного зеленого чая, я переоделся в старый рашгард и тайтсы, зашнуровал беговые кроссовки и, поцеловав Веру, наблюдающую за сборами с затаенным интересом, пошел сдаваться на милость лучшего друга.

Выносливость, или физуха, всегда

была одной из главных составляющей зрелищного боя. Ведь чтобы выстоять все три раунда одной техники недостаточно. К сожалению, именно выносливость и страдает в первую очередь при нарушении спортивного режима. И в этом вопросе Жданов никогда поблажек не давал. Пробежки были первым, что вернулось в мою жизнь после допуска к тренировкам. Следом за ним столь любимые ступеньки и скакалки, еженедельные взвешивания, бассейн. И только спустя две недели Жданов дал добро на первый тренировочный поединок. И вот теперь мне предстояло доказать, что время я зря не терял.

Два километра до моря мы бежали сквозь сосняк, нарочно петляя между деревьями. Артур взял приличный темп, но я знал, что сегодня нас ждет длительный забег, и расходовать силы не торопился.

Разминка, когда гудящие после бега ноги не хотят слушаться и увязают по щиколотку в песке. Растяжка, такая словно тебе снова десять и из глаз слезы вот-вот брызнут. Ведь в грэпплинге без нее никуда. Часовая тренировка в партере, после которой не чувствуешь свое тело. И купание в ледяной воде. Пробежка на скорость вдоль линии прибоя. Работа с лапами. Снова растяжка, теперь лайтовая. Пресс. Снова пробежка и скакалка. Все это время я следил за пульсом и дыханием. И непрерывно считал про себя. Десять, двадцать, тридцать, сорок…

Доходил до ста и считал снова.

Потому что во время таких забегов лучше вообще не думать, иначе можно прийти к весьма странным выводам.

К дому, вопреки моим ожиданиям, мы возвращались шагом. Усталость, равномерно растекающаяся по телу, морской воздух и ранний подъем – все это в сумме подарило странную легкость и заставляло глупо улыбаться.

– Доволен? – спросил Жданов, усмехнувшись.

В потрепанном рашгарде и шортах он выглядел совсем мальчишкой. Мокрые взъерошенные волосы, горящий взгляд стальных глаз. И ему тоже была нужна очередная доза чистого адреналина, чтобы двигаться дальше.

– Вполне, – ответил я. – Дыхалка целая.

– Тогда завтра начинаем поединки. Сначала три боя по три минуты в стойке. Без перехода в клинч. Скажу Измайлову, чтобы работал на износ.

– Почему ты не взял его сюда?

– Ему тоже есть, над чем подумать, Макс. Как и всем нам.

Я не знал, что на это ответить. Но впереди уже показалась калитка, а рядом с ней немного озабоченная Вера.

– Что случилось, милая? – спросил я.

– Все хорошо, – ответила она. – Просто я вас ждала.

У самого крыльца два лебедя нагло тянули к нам свои шеи. Жданов кинул им корм и слегка шикнул на птиц. Те ответили ему уничтожающим взглядом.

Я первым принял душ, переоделся и на запах еды пришел на кухню.

Оказалось, что Вера приготовила нам обед. Более или менее похожий на человеческий. И даже Артур не нашелся, к чему придраться. Рыба и овощи, сыр с орехами и соленый творог на десерт. Вместо ненавистного мной зеленого чая она заварила черный, и я успел выпить пару кружек, пока Жданов понял, в чем дело.