За Москвою-рекой
Шрифт:
— Какой вы нетерпеливый! Вам сразу подавай все, что задумаете. У нас в институте люди годами бьются над одной темой и не отчаиваются.
— Ну и пусть себе бьются на здоровье! Над ними не каплет. Как говорит пословица: «Солдат спит, а служба идет», — так и у вас. А нам нельзя жить вне времени и пространства, у нас производство!
Забелина ничего не ответила. Никитин прервал работу и взглянул на нее.
— Вы извините, Анна Дмитриевна! Мы тут доработались до того, что я, кажется, начал болтать глупости...
— Вы о чем?
— Да все о том же — о терморегуляторе! Пользоваться существующей схемой и натыкать десятка полтора термометров на барку, устанавливать простую сигнализацию, как дверной звонок, не хочется. Процесс крашения нужно механизировать полностью, иначе всей нашей реконструкции грош цена. Наведем в цехе внешний лоск, расставим оборудование в ряд, а красить будем по старинке, по-кустарному, когда все решают «секреты» и чутье мастера. Это же позор! Прав будет наш главный инженер Баранов, если он, как всегда, глубокомысленно заявит, что овчинка выделки не стоит!
— Что вам на это ответить?—Анна Дмитриевна с улыбкой посмотрела на Никитина. — Вы сами хорошо знаете, что первая заповедь экспериментатора — набраться терпения. Если опыт не удается и «а десятый раз, нужно отбросить сделанное и начать все заново. У нас в институте профессор Лейтес часто повторял: «Кто отчаивается при первой же неудаче, тот не должен заниматься исследовательской работой и проводить эксперименты». Он, без сомнения, прав. Но это так, между прочим... У вас, я уверена, хватит и сил и настойчивости довести дело до конца. Проконсультируйтесь у специалистов, послушайте их совета. Времена одиноких первооткрывателей давно миновали...
— Боюсь, я переоценил свои силы и взялся за труд не по плечу! Однако меня интересует совсем другое. Откуда у вас такое спокойствие, рассудительность и почему я всегда во всем соглашаюсь с вами? Признаюсь, иногда в мыслях я бунтую против такого смирения, спорю с вами, но при вас я опять делаюсь мягким как воск..:
Анна Дмитриевна расхохоталась.
— Вы «настоящий ребенок, Никитин!
На пороге «неожиданно показалась крупная фигура Власова.
— Не помешаю?— спросил он с улыбкой, все еще стоя у дверей.
— Что вы! — Никитин вскочил с места. — Заходите, Алексей Федорович, познакомьтесь: Анна Дмитриевна Забелина, научный сотрудник Института органической химии Академии наук. Она проводит на «нашем комбинате интересные опыты и, боюсь, что скоро нас, коренных текстильщиков, положит «на обе лопатки!
— Очень рад! — Пожимая маленькую руку Забелиной, Власов попросил: — Если не секрет, расскажите о ваших опытах.
— Николай Николаевич человек восторженный и любит все преувеличивать. Так, ничего особенного в них
Голос Забелиной поразил Власова — ласковый, певучий, во всяком случае непохожий на другие голоса. Глаза у нее насмешливые, большие, синие...
Внимательно всматриваясь в нее, Власов спросил:
— А все-таки?
— Я ищу химический состав против разрушительной работы моли и пытаюсь уберечь шерстяные ткани от деформации, когда в них имеется значительное количество примеси хлопка, штапельного волокна или вискозы. Короче говоря, хочу, чтобы костюмы и платья, сшитые из такой ткани, «не мялись.
— Это то, над чем давно ломают голову текстильщики и у нас и за границей! — сказал Власов. — В случае успеха тысячи людей будут поминать вас добрым словом, не говоря уже о «нас, шерстяниках!
Под пристальным взглядом Власова она смутилась, опустила глаза и негромко сказала:
— Когда-нибудь, может быть, а пока...
— Что я слышу? Нотки пессимизма и сомнения в голосе Анны Дмитриевны! — воскликнул Никитин. — Вы не верьте ей, Алексей Федорович, опыты завершатся успешно. Уверен, что к весне мы их будем внедрять в производство.
— Я могу только пожелать Анне Дмитриевне всяческих успехов! — сказал Власов. Он тоже смутился, отвел глаза и покраснел.— Кстати, вы познакомились с проектом реконструкции красильно-отделочного цеха, который представил Николай Николаевич?
— Нет, последнее время эти отшельники перестали делиться со мной!
— Значит, макета тоже не видели? Жаль. Великолепная инженерная работа! Приезжайте к нам в пятницу вечером на техническое совещание, будем обсуждать проект.
— Как? Неужели в пятницу? — заволновался Никитин.
— А вы возражаете?
— Нет, но... я не думал, что так скоро. К тому же у меня с терморегулятором ничего «е получается. Баранов разнесет нас в пух и прах.
— Положим, Баранову не нравится не только терморегулятор! — вставил свое слово Сергей. — Он придерется к чему-нибудь другому. Ему лишь бы все оставалось по-старому...
— Посмотрим, посмотрим! Как говорится, не так страшен черт, как его малюют, — сказал Власов.
Власов собрался уходить. Прощаясь с Забелиной, он еще раз напомнил о техническом совещании:
— Прошу, не забудьте: в пятницу в шесть часов мы вас ждем!
— Ну как, понравился вам наш директор? — спросил Никитин, когда тот вышел.
— Трудно судить о человеке с первого взгляда...
Подавая ей шубку, Никитин попросил разрешения
проводить.
— Нет, не отрывайтесь от работы, я привыкла ходить одна. Ну, друзья, желаю успеха. До свидания, Сережа, не забывайте про экзамены. До свидания, Николай Николаевич. — Забелина задержалась у дверей. — Может быть, заедете к нам в институт, покажете свой терморегулятор?