За Москвою-рекой
Шрифт:
И тотчас Никонов встал с места и демонстративно покинул совещание...
Из раскрытой дверцы печки несет приятным теплом.
Сергея одолевает дремота, глаза слипаются.
...Чертежные листки вихрем несутся по воздуху и, кружась, словно пушистые снежинки, осыпают голову Николая Николаевича. Он отбивается от них, старается отскочить в сторону, но напрасно — листки настигают его повсюду... Он протягивает руки к Анне Дмитриевне, но она, поглощенная речью Власова, не замечает его. Странный вид сегодня у Забелиной! Всегда такая выдержанная, уравновешенная, она напоминает восторженную девчонку — раскраснелась, глаза горят. Сидит на
кончике
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
В субботу, как только в коридоре фабрикоуправления раздался звонок, извещавший о конце рабочего дня, начальник планового отдела Наум Львович Шустрицкий поспешно собрал со стола бумаги, запер их в ящик и, надев довольно потрепанную шубу с бобровым воротником, спустился во двор. Там, против конторы, уже стояла легковая машина главного инженера. Самого Баранова еще не было. Это удивило Шустрицкого.
Уже давно вошло у них в традицию тотчас после работы собираться по субботам то у одного, го у другого из партнеров по преферансу. Страстный любитель и знаток этой игры, Баранов никогда не пропускал субботних встреч.
Раньше их постоянным партнером был Василий Петрович и начальник технического отдела главка Софронов. Став начальником главка, Василий Петрович то ли из-за своей занятости, то ли по каким-либо иным соображениям редко принимал участие в игре, и его заменил финансист Городецкий, тоже из главка. Юлий Борисович Никонов числился «запасным игроком»— его приглашали только в тех случаях, когда кто-нибудь из постоянных партнеров уезжал в командировку или заболевал. Сегодня вышел именно такой случай. Городецкий уехал
на юг, и его должен был заменить Юлий Борисович, о чем с ним договорились еще накануне.
Подождав немного, Шустрицкий озяб, открыл дверцу и влез в машину.
— Сегодня хозяин что-то запаздывает,— сказал скучавший за рулем шофер.
— Да, не видать его,— пробурчал Шустрицкий и забился в угол заднего сиденья.
Александр Васильевич появился минут через двадцать, тяжело дыша от быстрой ходьбы, сел рядом с плановиком.
— Поехали к Софронову!— приказал он шоферу.
— Что случилось?— осведомился Шустрицкий.
— Задержался у директора...
— Что-нибудь новое?
— Нет, все то же самое!— Баранов многозначительно показал глазами на шофера.
На этом разговор оборвался, и они молча доехали до Фрунзенской набережной, где жил Софронов.
— Позвоню в гараж к двенадцати часам, а пока вы свободны,— сказал Баранов шоферу и отпустил его.
Софронов успел все приготовить для игры. Посредине просторной комнаты под розовым абажуром стоял круглый стол, на столе — расчерченная бумага, две колоды новых атласных карт и штук десять отточенных карандашей; на другом столе, у окна,— закуски, водка, рюмки.
Такой был заведен порядок: тот, у кого собирались, приготовлял водку, закуски
Когда пришли партнеры, Софронов посмотрел на часы.
— Ну, друзья, это уже свинство, из-за вас мы потеряли уйму золотого времени!— сказал он.
— Правда, Александр Васильевич, никогда не думал, что такой пунктуальный человек, как вы, может запаздывать!— добавил Юлий Борисович улыбаясь.
— С таким директором не только запоздаешь, волком завоешь,— ответил Баранов, усердно протирая платком вспотевшие стекла пенсне.
— Говорят, Власов здорово жмет на вас?— съехидничал Софронов.
— Еще как! Не везет мне с директорами.— Баранов подошел к столу, налил себе водки и выпил.— Замерз что-то,— сказал он, как бы оправдываясь.— После Василия Петровича дали феноменального бездельника. А этот форменный маньяк. Каждый день выдумывает что-нибудь новое. Не поймешь — что ему надо? Слава богу, план начали выполнять, показатели улучшаются, того гляди в передовики выйдем. Тогда почет, уважение, прогрессивка... Так нет, он, видйте ли, не может примириться с отсталой технологией! На днях договорился до того, что начал утверждать, будто на наших, мол, производственных площадях мы можем увеличить выпуск продукции на пятьдесят процентов. Смешно даже! А еще этот фантазер Никитин. Не успел Власов появиться у нас, как Никитин полез к нему со своими предложениями. Мальчишке Полетову тоже вскружили голову. Эффект-то какой: у нас поммастера опережают Европу! В газетах о нем напишут, еще, чего доброго, Государственную премию дадут!
— Власов — человек энергичный, с характером, и у него светлая голова, этого отрицать нельзя,— осторожно вставил Шустрицкий—Да и в предложениях Никитина много разумного...
— Скажите по совести, Александр Васильевич, может быть, Власов потому вам не нравится, что он знающий инженер и вмешивается в технику?— спросил Софронов.— Признаться, технология на вашем комбинате действительно дрянь, а план явно занижен.
— Возможно. Но я что-то не замечал на других руководимых вами фабриках лучшей технологии, уважаемый начальник технического отдела!— Баранов начал горячиться. — Прежде чем солидаризироваться с Власовым и брать его под защиту, вы бы лучше о себе подумали. Достаточно ему будет добиться хотя бы частичного успеха, как сразу спросят и с вас: где вы, мол, были до сих пор, уважаемые руководители? Почему не сделать на всех фабриках то, чего добились уже на одной? Это еще не беда, если только спросят, а могут заставить перевернуть все вверх дном и главку увеличат план. Вот тогда я посмотрю, как вы запоете!
— Постойте!— Юлий Борисович поднял руку.— Никто не оспаривает того очевидного факта, что технология и техника у нас отсталые, >но, к сожалению, все это наследие прошлого. После революции страна была занята более серьезным делом — индустриализацией, и до текстиля не доходили руки. Тут возникает другой, я бы сказал, принципиальный вопрос. Целесообразно ли в данный момент распылять и без того ограниченные государственные средства и заниматься штопкой старых дыр? Уверяю вас, на это никто не согласится. Власов—человек ограниченного кругозора. Как все упрямцы, он этого не понимает и лезет на рожон. По-моему, он просто карьерист и горит желанием блеснуть, выдвинуться, полагая, что для этого у него имеются все данные. Шутка ли: сын ткачихи, вырос з казарме,— одним словом,, пролетарий!