За несколько стаканов крови
Шрифт:
Однажды, как помнил эльф, леший даже прицелился в берендея. В угаре был, сразу после стычки. Молча взял да и прицелился, палец на крючке не дрожит, дуло не пляшет. Тот глянул — вздохнул, башкой покачал и отвернулся, а Ляс постоял немного, потом опустил оружие и как ни в чем не бывало смешался с нервно курящей, спешно перевязывающей раненых толпой.
— Можешь остаться, отдохнуть до утра, — предложила русалка.
— Да ты что, не слышишь меня? — повысил голос леший. — Я же говорю тебе, глупая баба: парней спасать надо!
Он встал из-за стола.
— Тогда обожди, соберу тебе
Она сноровисто собрала лешему снеди; пока тот укладывал все в торбу, вышла и вернулась с чаркой медовухи в руках, поднесла:
— Уважь, выпей на посошок, пусть тебе дорога скатертью ляжет.
— Благодарствуй, хозяйка, — чинно ответил тот и, разгладив усы, неторопливо осушил чарку.
Васисдас отступил за угол. Ему было отлично видно, как русалка вывела лешего к реке, на тропку, вьющуюся вдоль берега:
— Вон туда Яр отправился. Там, около версты, брод есть.
Эльф кивнул сам себе: все сходится. В указанной стороне, в трех — а если не мешкать, то и двух — днях пути находился Купальский лес.
Вот и чудно. Краем глаза наблюдая, как прощаются русалка и леший, Васисдас шагнул в тень от поленницы и присел на колоду для колки дров. Пусть Ляс идет впереди, отрыв часа в три-четыре будет в самый раз. Потом, вблизи от места, эльф сумеет сократить расстояние, он ведь тоже хороший ходок в лесу. Главное — пусть этот маньяк наконец найдет свою судьбу. Скорее всего, Хмур не захочет его убивать, но Ляс наверняка попытается убить Яра, и тогда бригадиру не останется ничего иного, как удовлетворить нездоровое желание лешего.
И если Лясу будет сопутствовать удача, Васисдас будет избавлен от необходимости возиться с берендеем, да и бригадир достанется ему в расстроенных чувствах, что вдвойне хорошо.
Итак, теперь нужно с пользой провести эти самые три-четыре часа… Ну, тут проблем не будет. Васисдас улыбнулся в темноте. Русалку-то Яр нашел себе миловидную… Заодно стоит хорошенько осмотреться в доме. Яр вовсе не был святым и свою долю грешных денежек, уходя из бригады, прихватил — навряд ли все они пошли на приобретение хаты и ульев.
Между тем, оставшись одна, русалка не торопилась вернуться домой. Словно родного провожая, дважды помахала рукой — видно, леший оборачивался. И все стояла и смотрела вслед.
А потом вдруг, поведя плечом, сбросила на траву шаль, распустив небрежным движением завязки, дала скользнуть вниз зеленоватому, отливающему волной платью, вскинув руки над головой, сбросила нижнюю сорочку… Эльф невольно сглотнул: русалка осталась нагой в лунном свете, и, право, трудно было отвести взгляд от ее ладного стана, от мраморной кожи, от сильных, но очаровательно округлых плеч, от крутых бедер.
Что такое три часа? И пять, и шесть легко можно наверстать! Дурень Ляс: заигрался, а ведь мог бы, все выведав, и сам задержаться. Видно, близость больной мечты выбила из его косматой головы все мысли. А может, настроения не было: Ляс из тех, кто с одинаковой легкостью способен и отказаться от подобных забав, и приставить нож к горлу того, что норовит его опередить.
Впрочем, не важно, что там у него на уме, ушел —
В какой-то миг Васисдас едва не потерял голову, он уже готов был покинуть свое укрытие, но вовремя сообразил, что подходить к русалке на берегу реки, мягко говоря, неразумно. Она и сама напомнила: чуть помедлив, раскинула руки, качнулась — лунные лучи словно бы насквозь ее пронзили — и шагнула в воду, однако погружаться полностью не стала, зашла по пояс и остановилась. Негромкая, но звонкая песня пронеслась над блещущей рябью. Не прошло и минуты, как на зов явился водяной — широкоплечий, заросший, но с умными глазами. Они о чем-то быстро переговорили, после чего водяной скрылся из виду, а русалка вернулась на берег и, подобрав одежду, побрела к хате.
Васисдас заставил себя отвести глаза от ее тела и подумать. Разглядеть было трудно, но ему показалось, что водяной, нырнув, поплыл в ту же сторону, в какую ушел Ляс, к броду. Похоже, русалка не так уж и глупа! Надо полагать, Яр кое-что рассказывал ей о бригадной жизни и она хорошо понимает, что леший — последний, кто пойдет на помощь ее мужу!
Русалка подошла к дому и ступила на крыльцо. Васисдас поднялся и неслышно скользнул вперед. Одна рука у жены берендея была занята ворохом одежды, другую она положила на ручку двери — и в этот миг жесткая ладонь зажала ей рот, стальные пальцы сомкнулись на запястье. Втолкнув ее, блестящую капельками речной воды, в хату, Васисдас одной рукой закрыл за собой дверь и сказал:
— Страфстфуй, прокасница! Критшать не надо. Никто не услишит…
Водяной в это время уже спешил к броду. Звали его Глюбом. Русалку Блиску, жену берендея Яра, он любил и когда-то мечтал о том, чтобы проплыть с ней рука об руку три круга над бьющим под стремниной святым ключом, скрепив узы брака. Однако польстился на приданое дочки водяного головы — потом чуть руки на себя не наложил, потому что молодая жена его вскоре бросила, отсудив половину имущества, а прежняя любовь никуда не делась, только жарче горела в груди, подогреваемая чувством вины.
Блиска зла на него никогда не держала, но Глюб все искал прощения, готов был чем угодно услужить бывшей возлюбленной. Несколько раз она и впрямь обращалась к нему с просьбами, но все такими простыми, что они только распаляли сердце водяного.
Нынче впервые он ощутил в ее Зове ноту глубинной тревоги. Разом все бросив, приплыл — и замер от восхищения, любуясь неизбывной красотой Блиски. Вместе с одеждой сухопутных она сбросила и все перенятые от них привычки, на минуту став совершенно прежней, какой он знал и любил ее многие годы.
Нынче и просьба была не чета прежним… Она просила ради своего земного мужа — что ж, Глюб давно забыл, что такое ревность. Он плыл вперед, ввинчиваясь в воду своим сильным мускулистым телом, едва прикрытым одеждой из листьев кувшинок, мощными взмахами разбивая встречные течения.
Вот и брод. Не поднимаясь над водой, Глюб перевернулся на спину, повернул голову к одному, к другому берегу — и увидел как раз спускавшегося к реке лешего. Водяной присел на краю отмели. Луна уходила, звездная тьма смыкалась над миром, в последних отблесках света он видел, как Ляс на ходу обтесывает жердь.