За оградой есть Огранда
Шрифт:
— Спасибо, отец! — Такой вариант вполне устраивал Антошку. Одному-то славы больше. Зачем ею с кем-то делиться?
— Вот дурак! Охота самому в пекло лезть! Одно слово: молодежь! — Берендей устало махнул рукой, а потом напомнил: — У Василисы отпроситься не забудь! Не хватало мне ее слез да попреков!
— Отпрошусь!
Мысленно Антошка был уже в горячке боя.
2
Уговорить Василису оказалось намного сложнее, чем ее отца. Но к утру Антошка справился и с этим. После бурной бессонной ночи, наполненной
Он плотно набил переметные сумы едой, облачился в доспехи, прицепил к поясу меч, кинжал и кошелек, взял щит и копье и уже через полчаса торопливо выехал за ворота.
Василиса лишь помахала платочком вослед. Она стояла в посольской зале, такая прекрасная, какой никогда не бывала в повседневной жизни, но даже красота жены не могла изменить твердое решение Антона.
Жена женой, а подвиг — подвигом. Иванов твердо усвоил эту мысль еще до перенесения в Огранду и был готов следовать ей, невзирая ни на какие препятствия и заморочки.
Никаких препятствий в начале пути, разумеется, не было. Солнце грело, но не жарило, появляющаяся зелень ласкала глаз, пение первых птиц услаждало слух, а предвкушение новых героических свершений и приключений приятно будоражило душу. Даже в сон клонило несильно, и желудок почти не требовал своего. Разве что робко напоминал о пропущенном завтраке да просил хотя бы помечтать о грядущем обеде.
Но Антошка был непреклонен. Он прекрасно знал, что в любой момент любящая жена может захотеть его увидеть, послать вдогонку гонца с просьбой вернуться, и потому стремился как можно дальше отъехать от стольного града Берендея.
Вороной вполне разделял хозяйские мысли. Он давно застоялся и был не прочь побегать на воле. Благо, насколько далеко простирается воля, Вороной понятия не имел.
На всякий случай Антошка несколько уклонился от указанного ему направления, чтобы ни один гонец ни догнать, ни найти богатыря не сумел. Уехал — и точка! Из той же предосторожности он старательно объезжал все деревни, на природе пообедал, а затем и заночевал.
Так продолжалось три дня. По ночам горел костер и светили звезды, днем пела душа и бежал верный конь. Полная походная идиллия, как и всегда в начале пути.
На четвертый день Иванов впервые задумался, что не знает, как проехать к княжеству Барбуса. Нет, ему объясняли это, он даже сам там когда-то был, но заметание следов привело его в сторону от первоначального пути, а насколько, о том Антон понятия не имел.
А тут еще перестали попадаться деревни. Очевидно, Чизбурек был не чужд магии и нарочно спрятал людские поселения от глаз героя. Цель коварного хана была ясна: сделать все, чтобы Антошка опоздал к решающей битве.
Да, коварен был колдун! Все учел, кроме непобедимого стремления Иванова к торжеству правого дела. У кого-то опустились бы руки, у кого-то отяжелели бы ноги, кто-то вообще бы задумался о других путях, но Антон лишь заставил Вороного ехать быстрей. Он еще посмотрит, кто не будет участвовать
И Антон погонял верного друга, почти не давая ни ему, ни себе передышки.
Счет дням был потерян, как перед тем направление, продукты закончились, конь устал и едва брел, а радость от путешествия сменилась тупой усталостью, когда Антошка неожиданно наткнулся на дорогу.
Куда вел едва намеченный, не то заброшенный, не то недавно проложенный тракт, неизвестно. Жители Огранды не утруждали себя размещением указателей. Важно лишь, что это была дорога, и она рано или поздно должна была привести к людям. В противном случае Иванов ничего не понимал в назначении дорог.
Оставалось решить, в какую сторону ехать. За неимением компаса и карты Антошка подбросил монету (назвать здоровый кое-как выделанный серебряный диск монеткой было трудно) и решительно повернул направо.
Он был уверен, что совсем скоро глазам откроется если не город, так городище, однако по сторонам тянулись чахлые деревца, порою попадались изъеденные временем валуны, разок по левую руку проплыло угрюмое болото, и лишь города видно не было.
Да что там города! Даже завалящий хутор не попался на пути, словно люди никогда и не думали заселять эти пустынные места.
А потом, после очередного поворота, дорога внезапно раздвоилась. Более наезженная уходила вправо, едва намеченная — влево. У самой развилки врос в землю здоровенный позеленевший камень, а под ним сидел неопрятный человек неопределенного возраста, одет он был в лохмотья. Перед незнакомцем лежала здоровущая дырявая шляпа с неровными полями.
Странный человек, похоже, дремал, но при появлении Антошки вскинул голову, мрачно посмотрел на путника и голосом, в который старательно пытался вплести жалобные нотки, произнес:
— Добрый рыцарь! Подайте что-нибудь бедному нищему на пропитание!
Антошка очень обрадовался встрече. Живых людей он не видел уже давно. Впрочем, как и мертвых. Радость была так велика, что Антошка не пожалел серебряной монеты. Еще приятнее было то, что брошенная денежка попала точно в шляпу, пригвоздив ее своим немалым весом к земле.
— Спасибо, благородный воин! — Нищий бережно извлек монету обеими руками, попробовал ее на зуб и спрятал куда-то в лохмотья.
— Давно здесь сидишь? — спросил витязь. Хотелось узнать о дороге, но Иванов сдержался и решил прежде задать пару ничего не значащих вопросов.
— Пятый день пошел. И хоть бы одна душа проехала мимо! — охотно ответил нищий.
Антошка огляделся по сторонам. Вокруг было безлюдно, как на исторической родине в новогоднее утро.
— Да... Слушай, так, может быть, тебе лучше перебраться куда-нибудь в город? Все-таки людей побольше.
— А конкуренция? В городе знаете сколько таких? Да и подадут какую-нибудь мелочь, концов с концами не сведешь. Это здесь если кто-то проедет, то на радостях подбросит что-нибудь весомое. Все-таки места довольно глухие, не каждый день человека встретишь. И ездят в основном люди небедные, — резонно ответил попрошайка.