Шрифт:
Пролог
Открываешь глаза и смотришь на этот мир. Здравствуй, я готов с тобой знакомиться!
Извне приходят только ощущения. Ты плачешь – тебе кажется, что это какие-то неправильные ощущения. Плачешь, когда чувствуешь пустоту. Постепенно твой плач смолкает, а пустота внутри становится привычной и родной. Ты словно проглатываешь ее вместе с последним всхлипом. Потом крик и слезы будут совсем другими. Они станут… Как бы ты их назвал в будущем?
Социальным взаимодействием.
Пустота останется, вокруг нее будут клубиться неправильные и правильные ощущения. Правильные – они какие?
Потом ты видишь их. Людей. Понимаешь, что вот от этих исходит тепло, любовь и забота. От других – неприятные звуки, боль или холод. Вы с пустотой уже вместе разглядываете их, наконец-то прозрев, а вскоре начинаете разбираться лучше, и затем выучиваете слова, которые обозначают все ощущения, всех людей… Много-много слов.
Мир становится все ярче. Красное, синее, зеленое, черное, белое… Серое. Фиолетовое. Сиреневое. Желтое. Оттенков все больше, ты играешь с ними как умеешь.
Если пустота не разрослась слишком сильно.
Если хаос полутонов не проходит мимо, едва касаясь тебя.
О том, что внутри тебя, невозможно забыть. Ощущение, что всегда чего-то не хватает, поиски, пристрастия к тайнам и – невыразимая, зудящая мука, когда ты в полной мере чувствуешь, что есть ч т о – т о, проклятое что-то, которое никак не удается уловить. Это боль? Это одиночество? Какими красками расписать неуловимый силуэт, как обнаружить невидимку?!
Грозный с виду филин наблюдает с ветки дуба, как тебя ведут в первый раз в садик. Филину не нужен хаос. Он видит, что вот – женщина в сером и выцветшем красном. И видит, что рядом маленький сгусток разных цветов, что крутятся вокруг черного центра.
Как и центр галактики, твой центр тяжелый и может пожрать все вокруг.
***
В детстве Эммелина всегда верила в магию. Она была готова на все, лишь бы поймать за хвост доказательство своей веры. Сестра говорила ей, что верить можно – и нужно – сердцем, душой, а доказательства нужны только интеллекту. Эммелина любила сестру и знала, что она права. Но также она знала о своей миссии, о настоящей цели появления на свет – поймать. за. хвост. волшебство, что еще не ушло из мира. Она видела его в таинственных письмах, играх, сказках, парках, забытых домах. Но каждый раз – словно в уголке глаза. На грани. Совсем тонко. Неуловимо.
***
Детство остается в прошлом.
Шрамы остаются навсегда.
Эммелина думала, что забыла обо всем. У нее новая жизнь. На ней долги по сессии, маска и перчатки, планы на чтение научпопа, скорбь по погибшей сестре. Долгие годы… Десятилетие, почти целую жизнь! она была уверена, что детство и все остальное остались в прошлом.
Пока не наткнулась на свое отражение в случайном уличном зеркале.
"Кто ты?" – спросила у себя Эммелина. Отражение дрогнуло, исчезло на несколько мгновений за проезжающим трамваем, а затем появилось снова. Эммелина оторвала взгляд от лица, которое почему-то с трудом узнавала, и заметила, как красиво шелестят листья над головой, как листочки трепещут и мерцают, как изгибаются ветви и сколь нежные и редкие распустились цветки. Вокруг Эммелины был город и ее настоящая жизнь. В отражении – нечто иное. Эммелина судорожно вздохнула и медленно выдохнула. Внутри нее заворочалось что-то,
Часто дышать. Тихо. Нет, ты не можешь расплакаться сейчас, здесь столько людей…
***
– А по какому Вы вопросу? – высветилось на экране. Формально, черным по белому, без явного проявления эмоций. Но ты чувствуешь лукавую улыбчивость в голосе, который мог бы произнести эти слова.
– Я хочу получить знание… – пишешь ты. Качаешь головой, стираешь сообщение – нет, это не то.
Ты так долго шла за раскрытием тайн, послав к черту все сессии и планы, всю шелуху, заперевшись на карантин… Наедине с самой собой. И вот теперь, у самого порога, ты не знаешь, что сказать этому магу, который умеет и любит свои – и чужие – тайны хранить.
Как вести себя? Быть честной? Уж вряд ли он оценит твою наивность. Блефовать? Нет, такого человека сложно ввести в заблуждение.
Ты опускаешь руки на колени и закрываешь глаза.
Прислушайся к себе. Прислушайся к своему голоду и своей печали. Прислушайся к пустоте. Здесь, у порога настоящей магии, можно только так – искренне и по-настоящему.
Глава 1. Встреча
Разве было сказано – иди через темный лес? Разве было условлено – потеряйся во мраке среди колючих ветвей?
Нет, Эммелина, не было. Ничего подобного не было, черт тебя дери! Однако, ты здесь.
***
Лесная скиталица, согнувшись и зажмурившись, выставив руки вперед, пробиралась сквозь густые заросли кустарников и низкие ветви деревьев. Все цеплялось за ее кофту и юбку, ноги постоянно нащупывали коварные ямы и подножки. Но пока все шло неплохо – за исключением того, что она уже потеряла счет времени. Темно стало, как только она зашла в чащу. Нет – как только она всмотрелась в нее.
Когда она, в сопровождении голосовых сообщений таинственного мага, шла от остановки в деревне к полю, когда впереди маячили верхушки лесного массива, Эммелина уже знала. Где-то в глубине себя, своего естества, жизни, вселенной и вообще.
Назад. Дороги. Нет.
И не важно, что она трезво контролировала свое тело. Не важно, что с магом они ни словом не обмолвились про лес или какое-то испытание, или даже про сожжение мостов. Она могла повернуть назад в любой момент, и билет на автобус могла себе позволить, и даже попить кофе в местном кафе или столовой, чтобы обдумать, взвесить все за и против. В человеческом мире и понимании все дороги были открыты, хоть назад, хоть в зад. Открыты – в мире материи и простых законов. Но чувствовать Эммелина умела большее, и поэтому – знала.
Девушка резко дернулась и схватилась за шею, испытав короткий приступ паники. Что-то потянуло ее назад, больно царапая кожу. Пальцы быстро нащупали цепочку; Эммелина сделала несколько шагов назад; развернулась, осторожно открыла один глаз
Кулон исследовательницы мрачных чащ зацепился за особо корявое и вредное сообщество веточек. Эммелина терпеливо вызволяла его из пут, а кулон ловил черные тени лесной гущи. Солнечные лучи сюда не доходили. Зеркальце, вставленное в крышку кулона, не могло поймать свет и распустить солнечных зайчиков. А вот черные тени… Да, их было полно.