За Отчизну
Шрифт:
– Славно! Клянусь святым Вацлавом, славно!..
– Этак ладно будет! Уважим папу!
– Обязательно сделаем!
– Возьмем на это Пешка! Он лицом вылитая девчонка... Пешек! Пешек! Не прячься! Давай его сюда!
В глубине шинка началась какая-то возня, и несколько студентов, схватив за руки, выволокли на середину небольшого русоволосого и голубоглазого студента, действительно больше похожего на девушку, чем на ученого жака. Несмотря на отчаянное сопротивление, его с громкими шутками приволокли к Иерониму.
– Вот он, мистр
Кругом стоял невообразимый хохот и шум. Пешек, красный и сердитый, стоял перед Иеронимом, силясь вырваться из нескольких пар державших его дюжих рук.
Иероним, добродушно улыбаясь, посмотрел на смущенного Пешка и одобрительно кивнул головой. Затем снова обернулся к собравшимся и повелительно поднял руку.
Толпа мгновенно стихла. И уже без улыбки он серьезно спросил Пешка:
– Как, сынок, поможешь нам? Или боишься?
– Ничего я не боюсь, пан мистр, но не хочу... в бабьем платье по Праге ехать...
– чуть не плача, пробормотал Пешек.
– Если ты отказываешься, никто тебя неволить не станет. Но я бы на твоем месте не обижался и не отказывался. Сам знаешь, для чего мы это делаем... Ты подумай еще, а мы пока продолжим... Тише вы!..
Когда в погребке вновь воцарилась тишина, Иероним продолжал:
– Вместе с колесницей мы выедем на Большую староместскую площадь, а оттуда - на Карлову площадь и там эти буллы торжественно предадим огню как еретические.
– Верно, верно! Пусть папа лопнет от злости! Думает, нашел дураков в Чехии!
– Пан Вокса! Значит, можно надеяться относительно колесницы?
– обратился Иероним к своему спутнику.
– Клянусь честью, завтра у вас будет разукрашенная колесница с запряженной в нее парой пегих лошадей, с колокольчиками и бубенцами, с кучером-эфиопом, полное женское одеяние, фанфары, и барабаны, и все, что потребуется.
Долго еще толпа буйной чешской молодежи смеялась и выкрикивала совсем не лестные пожелания и эпитеты по адресу папы, архиепископа и капитула. [31]
31
Капитул - в католической церкви коллегия духовных лиц, составляющих совет при епископе. В средние века капитулы обладали важными церковно-административными и судебными полномочиями.
Пешек легонько тронул Иеронима за полу камзола; тот нагнулся к нему.
– Мистр Иероним, я согласен одеться девкой. Для такого дела пускай и посмеются, - прошептал студент, весь пунцовый.
– Ну и хорошо, сынок, значит решено!
– сказал Иероним и выпрямился.
– Только запомните: все до одного должны выйти на Большую площадь и увлечь за собой как можно больше народа. А затем мой совет: приходите не с пустыми руками, но так, чтобы не было ничего видно. Надо быть готовым ко всему и не дать в обиду наших, что будут идти с колесницей.
–
– пронеслось по погребку.
– Есть еще одно дело. Самые сильные проповедники-паписты будут выступать в церкви монастыря святого Иакова, в Тынской, в соборе святого Витта и в замке. Нужно туда послать дельных ребят, с хорошими мозгами и острыми языками, чтобы они выступили против папских булл. Кто желает? Но предупреждаю: дело небезопасное. Все богатые пражские немцы - наши враги и будут заодно с попами и монахами.
– Позвольте мне, пан мистр!
– первым выступил Штепан.
– Я пойду!
– крикнул басом Мартин Кржиделко, проталкиваясь к столу, на котором стоял Иероним.
– Я им уж скажу такое, что народ со смеху покатится, а папские комиссары от сраму удавятся.
– Тогда и я пойду, а заодно и песенку им спою!
– прозвенел звучный баритон Яна Вшетечки из Слани, популярного ваганта.
– И я!
– пылко закричал Сташек, ероша свои длинные вьющиеся золотые кудри.
– Хотя я и не чех, а поляк, задам им перцу!
– И я, и я! И меня пошлите!..
– со всех сторон кричали, просили, требовали.
Вновь в погребке возник невообразимый шум от выкриков, громких разговоров, гулко отдававшихся под каменными сводами просторного погребка.
– Будет!
– крикнул зычно Иероним.
– Потом условимся, кто куда пойдет.
Снаружи раздался протяжный свист, повторившийся трижды.
– Мистр Иероним, тревога!
– Пойди узнай, что там, - приказал Иероним.
– Городская стража идет обходом!
– громко крикнул кто-то с лестницы.
– По домам!
– скомандовал Иероним.
Спрыгнув со стола, надел плащ и уселся вместе с Воксой за стол.
– Хозяин!
– позвал Вокса.
– Жбан пива, да получше!
Студенты группами стали расходиться.
Иероним с Воксой остались в погребке. Ратибор со Штепаном сидели за столом, как самые обыкновенные пражане, пожелавшие отдохнуть от дневного июньского зноя в прохладном гостеприимном погребке и охладить разгоряченное горло кружкой холодного, как лед, пенистого пива.
Но ни Ратибор, ни Штепан, ни Вокса с Иеронимом Пражским и вообще никто из бывшей на собрании молодежи не заметил, как один скромный студент, внимательно прослушав все, что говорилось в погребке, выйдя на площадь, быстрыми шагами направился к Суконной улице.
Пройдя несколько шагов, он остановился у нарядного двухэтажного дома. Студент подошел к калитке и осторожно постучал. Вместе со звяканьем щеколды послышался хриплый лай цепного пса. Видимо, студента ожидали - калитка тут же открылась.
Рослый угрюмый немец-слуга провел студента через маленькую боковую дверь в прихожую и, постучав, скрылся в ближайшей комнате. Через секунду он снова появился и дал знак посетителю войти. Студент вошел, теребя в руках засаленный берет. В небольшой комнате за столом сидел Шимон. Не вставая, он предложил вошедшему свободную табуретку.