За Отчизну
Шрифт:
– Господин пуркмистр, боюсь, что народ скоро вернется. Как бы не отняли у нас преступников!
Пуркмистр обратился к Тиму:
– Ваше высокопреподобие, как думаете, ведь начальник стражи, пожалуй, и прав. Глядите, как быстро растет толпа.
Папский комиссар оглянулся по сторонам. Толпа действительно заметно увеличивалась. Уже стали доноситься угрожающие крики:
– Обманули, убийцы! Дали клятву, а теперь хотят казнить! Собирайте народ!
Солдаты тоже беспокойно косились на все увеличивавшуюся массу народа.
Дошли до угла Железной
– Господин пуркмистр, народ возвращается! Что делать?
Внезапно вмешался Тим, обращаясь к пуркмистру:
– О чем думаешь? Ведь они сейчас сомнут твою дурацкую стражу, заберут еретиков, а нам с тобой поломают ребра. Ради Христа, прикажи тут же оттяпать им головы - и делу конец! Не теряй ни секунды!
Пуркмистр, сурово взглянув на начальника стражи, чуть слышно бросил:
– Немедля приступай!
Тот приказал страже остановиться. Солдаты образовали круг и выставили вперед алебарды и копья. Внутри круга виднелись трое юношей, закованные по рукам и ногам в цепи.
Мартин шепнул стоявшему рядом с ним Яну:
– Отчего они остановились? Смотри, народ собирается...
Ян с трудом повернул к Мартину свое распухшее от кровоподтеков и синяков лицо:
– Пришел наш конец, Мартин...
Мартин поднял глаза и увидел прямо перед собой лошадиные морды и сидящих верхом пуркмистра, Тима и коншелей. Лица их были бледны, глаза беспокойно блуждали по сторонам, и они то и дело оглядывались на площадь. Один пуркмистр держался со своим обычным хладнокровием и достоинством. Он высокомерно сидел в седле, прямо и гордо, упершись правой рукой в бедро, сурово глядя на начальника стражи. Тот соскочил с коня и, придерживая левой рукой меч, торопливой походкой приблизился к палачу и крикнул ему:
– Приказываю тебе именем его милости короля и староместской радницы казнить преступников!
Один из коншелей нагнулся к Тиму:
– Reverendissime! [32] Но по закону осужденные должны иметь духовника.
– Пусть сам сатана будет им духовником! Господи, чего этот болван тянет? Иисус, Мария! Да рубите же, ради создателя, им скорее головы!
Палач и два дюжих стражника подошли к стоящему с краю Сташку. Мартин видел, как Сташек обратил к нему свое измученное лицо и звонко крикнул:
32
Глубокоуважаемый (лат.)– почтительное обращение.
– Прощайте, братья! Прощай, чешская земля!
Мартин глядел на Сташка, но ничего не мог ответить. Его взгляд невольно остановился на полуоторванной пуговице на куртке Сташка. Пуговица мерно покачивалась и держалась на одной нитке, казалось - вот-вот оторвется. Два стражника, изнывая от жары в панцирях
Пуговица медленно покачивалась на нитке... Палач приблизился к Сташку. Мартин от ужаса уже ничего не чувствовал и ничего не видел, кроме стоящей в пыли на коленях фигуры Сташка и качающейся на одной нитке костяной пуговицы.
Широкое лезвие меча молниеносно сверкнуло на солнце, и сразу же послышался тупой, приглушенный звук удара и хряск...
"Как в мясной!" - мелькнуло в затуманенной голове Мартина.
Сташек лежал ничком, а там, где должна была быть его голова, только растекалась темная лужа крови. Рядом с телом валялась наконец оторвавшаяся пуговица...
– Сейчас мой черед... Прощай, Мартин!
– хрипло прошептал Ян.
– Спета моя песня!
От Мартина удалялась худая, в лохмотьях спина ваганта. Ян шел, высоко подняв голову. Около распростертого тела Сташка он остановился и стал на колени. Палач закусил губу и снова с силой взмахнул мечом. Опять тупой звук металла, и в огромной алой луже уже лежали рядом два тела.
"Боже мой, теперь я!" Мартин машинально поднял взор: прямо на него глядели маленькие трусливые глазки Венцеля Тима. Ярость обуяла сердце Мартина.
– Здехлина! [33]– загремел он.
– Будь ты проклят, Иуда, ты и твой святейший отец! Будьте вы все прокляты!
Солдаты схватили его за плечи и поволокли вперед. Начальник стражи стоял бледный, с мелко подрагивающей бородой.
– Все равно выгоним вас всех из Чехии!
– раздался в последний раз бас Мартина Кржиделко.
Палач оперся на меч и, тяжело дыша, вытирал со лба пот. Венцель Тим набожно осенил себя крестом.
33
Здехлина (чешск.)– падаль.
– Кончено!
– облегченно вырвалось у декана, и, тронув коня, он поспешно направился к раднице.
Остальные сумрачно глядели на три ярко освещенных солнцем обезглавленных трупа, распростертых в пыли. Лошади беспокойно прядали ушами, испуганно косились на окровавленные тела и пятились.
Пуркмистр ударил шпорой в бок коня и выехал из круга солдат к собравшейся толпе народа.
– Люди города Праги!
– громко и строго прозвучал его голос.
– Смотрите и устрашайтесь! Так будет со всяким, кто осмелится ослушаться приказа его милости короля и окажет непочтение к воле и слову святейшего отца! Аминь!
– И, гордо повернувшись, он медленно двинулся вслед за скакавшим во всю прыть комиссаром.