За последним вздохом
Шрифт:
Он бросил на Этаса быстрый взгляд. Заметил ли купол, готовится ли атаковать со всей силы? Есть ли смысл пытаться с ним договориться?
Этас стоял шагах в семи от него и плел короткие, не слишком сильные заклинания одной рукой. А вторую судорожно прижимал к горлу, словно тщетно пытался защитить его от удушения.
Знакомый жест.
Шлем скрывал лицо, но Кольтире это не мешало словно воочию увидеть затравленный, невменяемый, полный ужаса взгляд зеленых глаз. Именно так смотрел на него Этас у Анклава. И Келтан у Часовни Последней Надежды, а потом
— Этас! — снова позвал Кольтира, уже не веря, что сможет докричаться до него.
Какого упыря мальчик, без страха протягивавший ему руку, заходивший в его дом, теперь вел себя так же, как лицемерный паладинчик Келтан, лгавший о шансе на принятие? А лгавший ли? Ведь Этас давал ему шанс…
Один из телохранителей Этаса, надменный красавчик, поднял в воздух здоровенный камень. Глупец, так можно только разозлить рыцаря смерти, а не убить — даже без саронитового доспеха. Пробитая черепушка и сломанные кости не остановят Кольтиру. Чары второго стража были опаснее. Что-то огненное, напитанное энергией настолько, что выглядело как раскаленный белый шар. Они не нападали, но достаточно сделать шаг — и это изменится.
Над головой Этаса возникла огненная морда дракона с раззявленной пастью, поток пламени вырвался из нее, словно дыхание, и помчался к Кольтире. Даже под антимагическим куполом эта дрянь болезненно жгла уже пострадавшую кожу. Ерунда, такие ожоги страшны лишь живым. Этас не пытался его убить — просто устроил истерику.
Глупо, почти бесполезно разбрасывался магической энергией, толком не направляя ее. Бестолковая паника гражданского перед лицом опасности. Но ему же никто не угрожает! Неужели Кольтира теперь для него всегда будет жутким монстром, жаждущим крови, убийств и разрушений?!
— Архимаг, да понял я, что ты это умеешь! — рыкнул Кольтира.
Прозвучало хрипло: энергия тратилась на восстановление тела. Если Этас продолжит, Кольтире потребуется убить кого-то, чтобы восполнить силы.
Не дергаться. Стоять спокойно, не пугать. Пусть видит, что Кольтира в состоянии себя контролировать и не нападет.
Между заклинаниями вдруг появилась пауза, Этас опустил подрагивающие руки. Все, успокоился?
— В Даларан, оба, — резко бросил старший телохранитель, продолжая держать Кольтиру на прицеле.
Этас и второй его страж подчинились, стали плести заклинания телепортации. Телохранителя беспрекословно слушаются только в одном случае — когда грозит опасность. Да какого тролля Этас никак не может ему поверить?! Разве Кольтира только что не продемонстрировал ему, наглядно и доказательно, что неопасен?!
— Этас, ты нормально поговорить можешь или нет?! — возмутился Кольтира. — Я же сказал, что не сделаю тебе ничего!
Тот не отреагировал. Завершил плетение и исчез.
— Слушай внимательно, нежить, — процедил оставшийся телохранитель, не развеивая светящихся чар. — Не стоит злить Этаса. Он архимаг, и сам может тебя убить одним взмахом руки, и никакой антимагический купол не поможет. А если надеешься, что он снова тебя пожалеет, то знай, я жалеть опасную дохлятину
— Отъ…сь! — огрызнулся Кольтира. — Хотел бы напасть, вы бы, два слабака, мне не помешали! Тылы открыты, один с камешками забавляется, другой всю силу в одно заклинание вложил. Понадеялись на щиты, и не один не додумался сразу увести Этаса. С такими стражами ему целый отряд защитников нужен!
Телохранитель сверкнул глазами, но самообладания не потерял. Он хотел что-то сказать, но тут возникли стражи, заметившие вспышкимагии.
— Что происходит? Почему разбрасываетесь боевыми заклинаниями?
— Чародей мнит себя особо умелым и умным, — выплюнул Кольтира. Сорвать злость было не на ком, и потому приходилось давить ее в себе.
Этасов телохранитель достал какую-то бумажку с гербами Квель’Таласа и Даларана, помахал перед носом у стражников, и те ушли, прекратив расспросы. Удобно работать на дипломата.
Кольтира развернулся и направился прочь из парка, на ходу приводя тело в относительный порядок. Впрочем, на обгорелого мертвяка все равно пялились с недоумением и страхом. Кольтире было плевать. Это правильно, верить своим глазам. Они видят жуткую тварь и реагируют соответственно.
«Ты безо всякой чужой магии монстр!»
«Это еще хуже, чем если бы ты потерял контроль над темной частью своей сущности».
Почему хуже?! Он контролирует себя, он не безмозглый зверь, с которым нельзя договориться!
Договориться, как же! Кольтира нарушил слишком много клятв, чтобы ему можно было верить. «Клянусь не обращать оружия…». Когда обрел волю у часовни Последней Надежды, первым, что он увидел, были зеленые глаза Келтана, полные страха. После этого Кольтира решил, что никогда не отнимет жизнь эльфа.
Так какого же упыря он держал Этаса, соплеменника, за горло, и не понял, что все это уже было — там, у Последней Надежды?! Почему не вспомнил о мучительном стыде и чувстве вины за предательства, о клятве?
Потому что слишком привычная картина. Потому что слишком часто убивал или запугивал кого-то и стал нечувствителен к этому. Тогда, с Келтаном, едва обретя волю, Кольтира хотел сдохнуть от руки эльфа, лишь бы не осознавать всех совершенных преступлений. Почему тот случай ничему его не научил?!
Кольтира скривился в отвращении к самому себе. От себя не сбежишь. Рыцари смерти ушли из Плети, но Плеть ушла не из всех из них. Монстр. Машина для убийств. Предатель. Он уже не в первый раз сокрушается об этом, но ничего — ничего! — не меняется.
Почему он такой? Артас создал их чудовищами, орудиями своей злой воли, но вот Тассариан, освободившись от него, ни на кого не нападал, кроме как на войне. И за святошей Могрейном не тянется цепочка новых убийств и предательств.
Кольтира перебрал в памяти лица знакомых рыцарей смерти. Алистра, Торваль, Таланор, Раздор, Минкс, Бенджамин Гибб, Керитоз. Он был уверен, что все они соблюдали законы Черного Клинка и не сеяли вокруг себя смерть. Хотя бы потому, что держались подальше от живых.