За пределами последствий

Ромиг Алеата

Клэр проглотила комок, образовавшийся у нее в горле.

— Я отвечала.

— Вы отвечали. Что, если бы вы были не в настроении?

— Это не имело значения. — Слезы потекли из уголков глаз Клэр, когда она сомкнула веки. Наконец, она спросила, — Вы хотите сказать, что именно это происходит? Я сейчас реагирую, наподобие условного рефлекса?

— А что вы сами думаете?

— Я думаю, что люблю своего мужа и хочу быть с ним. Я скучаю по тем сладким временам, более эротичным моментам. Я хочу их все.

Они сидели в тишине, на глазах у Клэр выступили

новые слезы. Ее мысли путались. Это было не то, что она планировала на этой сессии. Она любила Тони всем сердцем и душой. Она обожала мужчину, который заставлял ее чувствовать себя так, словно солнце встает и садится из-за нее, и она жаждала мужчину, который жаждал ее. Пока она размышляла о двух Тони, мысли о ребенке Эмили проникли в ее сознание. Клэр знала, что ей не следует ревновать к сестре, не после всего, что та для нее сделала. Тем не менее, Эмили дважды испытала все первые шаги с ребёнком. Они были у нее и с Майклом, и с Николь. Хотя это было эгоистично, Клэр поняла, чего действительно хотела. Дело было не только в том, чтобы чувствовать всё в полной мере, каким бы интенсивным оно ни было. Нет, она хотела большего.

Вытирая глаза салфеткой, Клэр повернулась к доктору Браун.

— Я хочу еще одного ребенка. Я хочу пережить то время, которое мы упустили с Николь. Я не хочу ее заменять. Это не то, что я имею в виду. Но мы так много упустили. Она была младенцем — крошечным ребенком трех месяцев от роду. Мы пропустили, как она начала ползать, как она пошла, заговорила. Когда она вернулась к нам, она была маленьким человечком, живущим своим собственным умом. — Клэр вытерла слезу со щеки. — Она самый красивый, удивительный ребенок, но я хочу того, что я пропустила.

В груди Клэр внезапно стало легче от вербализации ее осознания. Это стало катарсисом. Подсознательно, она уже несколько месяцев думала о еще одном ребенке. Каждый раз она говорила с Эмили о Бет, с Кортни о Джулии или видела Сью с двумя детьми. Но до этого момента Клэр никому не признавалась в правде, даже самой себе. В прекращении приема лекарств было больше, чем просто улучшение ее самочувствия. Речь шла о желании иметь еще одного ребенка.

— Вы говорили об этом со своим мужем?

Клэр покачала головой.

— Почему?

— Потому, что секс… я не хочу, чтобы он чувствовал, что ему нужно вести себя так или иначе для меня. Я хочу его истинные эмоции, и это то, что я хочу ему отдавать.

— Это справедливо. А что насчет ребенка? Рождение второго ребенка — это не одностороннее решение.

— Я знаю, и, честно говоря, думаю, я полностью осознала свое желание прямо здесь, только сейчас.

Доктор Браун откинулась на спинку стула.

— Как вы относитесь к желанию иметь ребенка?

На лице Клэр появилась улыбка.

— Взволнована и испытываю облегчение. Это то, что скрывалось какое-то время, и теперь я знаю, что это то, чего я хочу. — Клэр не хотела нуждаться в этих сеансах, но, может быть, они ей нужны, может быть, разговоры действительно помогали. — Доктор, я также знаю своего мужа. Он будет беспокоиться обо мне. Он уже обеспокоен уменьшением количества

лекарств. Он будет слишком обеспокоен тем, что я вообще избавлюсь от них. А когда дело дойдёт до ребенка, его волнение возрастёт, потому что… потому что роды Николь были довольно трудными.

— Да, я видела вашу медицинскую карту. Врач, который принимал у вас роды, прислал мне свои записи.

— Но на этот раз… на этот раз все будет по-другому. Мы не на каком-то тропическом острове. Я буду здесь, в Айове. Всё пройдёт лучше.

— Вы пытаетесь убедить меня или себя?

Клэр пожала плечами.

— Я бы солгала, если бы сказала, что мысль о вторых родах не заставляет меня нервничать. Тони рассказал мне о том, как Николь появилась на свет. Я ничего из этого не помню.

Глаза доктора Браун расширились.

— Я была без сознания. Это не вопрос избирательной памяти, если вас это интересует.

— У меня есть заявление от вашего мужа, которое я получила тогда, когда вы только поступили. Кажется, я припоминаю, как доктор просил его сделать выбор.

Клэр села, снова кивнула, когда в ее горле вновь образовался комок.

— Он рассказал мне. Он сказал, что ответил врачу, что у того нет выбора. Он должен был спасти нас обоих. — На ее губах появилась ухмылка. — За плечами Энтони Роулингса целая история того, как он добивается того, чего хочет.

Выражение лица доктора Браун стало жестким.

— Что, если он не захочет еще одного ребенка?

Сердцебиение Клэр участилось.

— Он захочет, — уверенно ответила она.

— Вы знаете мои мысли. Сначала нам нужно не спеша, сократить количество лекарств, но пока мы это делаем, я рекомендую вам и вашему мужу обсудить вопрос о расширении вашей семьи. Я понимаю ваше желание отказаться от лекарств; однако это не единственный шаг к тому, чтобы забеременеть.

— Я знаю, — призналась Клэр. — Я хорошо знаю, как это работает.

Доктор Браун посмотрела на часы в углу экрана своего компьютера.

— Меня беспокоит только то, чтобы вы тщательно обдумали положительные и отрицательные последствия такого хода мыслей.

— О, доктор Браун, позвольте заверить вас, я полностью осознаю последствия.

Позже той ночью Клэр стояла у окна в их спальне и смотрела на задний двор.

Семь лет.

Она не была уверена, почему эта мысль не приходила ей в голову до сих пор, поздно ночью 19 марта, но этого не происходило раньше. Клэр была рада, что была занята разговором с доктором Браун о своих лекарствах, сексе и ребенке. Мысли, которые у нее были сейчас, не были теми, которые она хотела анализировать. Видит Бог, они были достаточно проанализированы ею, ее врачами, терапевтами, семьей, Тони, его терапевтами, даже всем чертовым миром. Может, это из-за того, что сегодня пришла открытка на имя Роулз-Николс. Помнил ли отправитель эту дату до Клэр?