За пределами последствий

Ромиг Алеата

Тони и ее врачи были единственными, кто знал о ее беременности. Если не считать резких перепадов настроения, все шло хорошо. До сих пор она не испытывала приступов утренней тошноты, которые были у нее с Николь. Однако она была всего лишь на шестой неделе, и все еще впереди. Находясь на таком же сроке с Николь, Клэр даже не знала, что беременна. В этот раз все стало понятно, как только у нее появилась задержка. Планы ее и Тони по расширению семьи опережали график на месяц. Врачи сказали им подождать с планированием до этого месяца, и они так и делали — ну, за исключением одной ночи. На ее губах появилась улыбка, а щеки покрылись румянцем. Определенно казалось, что, когда дело доходило до рождения детей, ей и Тони не требовались месяцы практики. Тот факт, что она так и не забеременела

ни во время их первого брака, ни раньше, свидетельствовал о приеме контрацептивов.

Оставив халат на шезлонге и сандалии рядом с ним, Клэр осторожно спустилась по ступенькам бассейна и погрузилась в прохладную воду. На коже не выступили мурашки, так как она вспомнила ту ночь:

Они с Тони были в Нью-Йорке одни. Хотя не совсем так. Такое случалось редко. Эрик поехал с ними, а Тейлор и Фил остались в Айове. Это был первый раз, когда они провели несколько ночей вдали от Николь с тех пор, как воссоединились как семья, и как бы Клэр ни ждала этого момента, она скучала по их дочери.

Тем не менее, ей удалось занять себя тем, что раньше доставляло ей удовольствие: поездка в спа-салон и прогулка по 5-й авеню. В середине мая погода стояла прекрасная, пока она гуляла по улицам Нью-Йорка. Прошло много времени с тех пор, как она была в городе, и она наслаждалась заразительной энергией его жителей. Бодрящая жизненная сила витала в воздухе, заряжая энергией как жителей, так и туристов. Когда мысли о Рудольфе пытались проникнуть в ее голову, Клэр вспоминала, что он все еще в тюрьме, а она в безопасности. Время от времени она задумывалась о почтовых рассылках Роулз-Николс. Они не получали их уже больше месяца. Тони сказал ей, что не знает, почему те прекратились, но был рад, что с ними было покончено. Клэр не была уверена, действительно ли они прекратили приходить или просто сделан перерыв. В любом случае успокаивающее чувство безопасности усиливало ее эйфорию.

Клэр забыла бодрящую суету Таймс-сквер и безмятежность Центрального парка. Шли часы, и она потерялась в собственном терапевтическом и оживляющем мире. Теперь, когда она стала матерью и в их жизни было много людей и обязанностей, одиночество в толпе казалось далеким воспоминанием. За всю жизнь Клэр не могла вспомнить, когда в последний раз она добровольно проводила день одна. Тем не менее, когда светило солнце и дул легкий ветерок, прогуливаясь по улицам среди толпы людей или сидя на краю фонтана в Центральном парке и слушая уличных исполнителей, Клэр чувствовала будто в неё вдохнули новую жизнь.

Доктор Браун часто просила ее оценить свои чувства, глубже вникнуть в них. Сидя на бетонном выступе с музыкой, витающей в воздухе, Клэр пришла к важному выводу. Она больше не боялась одиночества. Это не означало, что она хотела пребывать в таком состоянии все время, но она не боялась этого. У нее было время. Ее жизнь в «Эвервуде» и первые годы с Тони были адом одиночества. Хотя это не было осознанным решением с тех пор, как она покинула «Эвервуд» и воссоединилась с Тони и Николь, Клэр намеренно занимала себя всеми остальными. Будь то ее ближайшие родственники, дальние родственники, друзья или сотрудники, она оставалась на связи. Ни для кого не было секретом, что одиночество раньше беспокоило ее. Черт возьми, это было оружие, которым тайно владела Кэтрин, когда поощряла исчезновение Клэр. Деньги, которые предложила Кэтрин, были уловкой, чтобы снова изолировать Клэр. Однако годы спустя, окруженная незнакомыми людьми, она поняла, что ей нравится быть одной. Возможно, так было всегда. В одиночестве не было никакого страха, пока у нее были её близкие.

Клэр вызвала воспоминания о днях, проведенных на её озере. Недавно она ходила туда с Тони и Николь. Хотя они прекрасно провели вторую половину дня там, это время не было таким расслабляющим и возвращающим к жизни, как бывало раньше. Её озеро, лес, те минутки наедине с собой — помогли ей выжить. Она поняла, что это было так же необходимо в ее повседневной жизни, как и связи, которые она установила.

Секрет заключался в равновесии.

В тот же день она также поняла, что, если поездка по Манхэттену может помочь ей осознать, ей не нужно проводить столько времени с доктором Браун. Если бы жизнь была уравновешивающим действием, и время в одиночестве было ее частью, тогда нужно было что-то отдавать. В дне, неделе или году было не так много часов, и Клэр не собиралась сокращать свое время с Тони или Николь. Она также не хотела упускать время с Эмили, Кортни, Мередит или Сью.

Клэр была готова снова начать жить. Когда действие лекарств исчезло, она была готова испытывать каждый день в полной мере. Это не означало, что она перестала ходить на консультации. Суд по семейным делам определил как минимум год в качестве одного из условий восстановления опеки Тони и Клэр. В «Эвервуде» также попросили год. Это не было обязательным условием, но, как и при приеме лекарств, постепенное снижение показалось разумным.

Когда Клэр шла по дорожкам парка, направляясь к улицам, она вспомнила ту ночь, когда Тони сделал ей предложение. На её лице появилась улыбка, когда она подумала о его словах. Хотя она не могла вспомнить их дословно, она помнила, как была шокирована его заявлением. Как бы сильно ни изменилась ее жизнь в тот день, когда он похитил ее, она также изменилась в тот вечер, когда он попросил ее стать его женой. Та ночь открыла шлюзы для чувств и эмоций, с которыми она боролась. Хотя у них было много взлетов и падений с той ночи почти шесть с половиной лет назад, Клэр знала, что любовь, которую она чувствовала в ту ночь, была лишь зачатком того, что она чувствовала сегодня.

Погруженная в свои мысли, Клэр вернулась в их квартиру уже после 18:30. С весенним солнцем, более длинными днями и постоянным людским гулом время было трудно определить. Когда она вошла в фойе их квартиры, у Клэр мелькнуло мимолетное видение мужчины из ее прошлого. Ушедшая аура отражалась от входа, когда темные глаза смотрели вниз с верхней площадки лестницы, а глубокий голос требовал ответов.

— Где ты была?

Хотя сцена, возможно, напоминала другое время, она значительно отличалась по реакции Клэр. Она не боялась ни его вопроса, ни последствий своей неосторожности. Честно говоря, она совсем не думала о его реакции, пока не увидела его. Она редко опаздывала; однако, когда это с ней случалось, она обычно старалась держать всех в курсе. Этот день и вторая половина дня касались не всех. Это было для неё: заново самой открыть себя.

— Я гуляла по городу, — ответила она с улыбкой, когда начала подниматься по ступенькам.

Он встретил её на середине лестницы.

— Я звонил тебе на телефон сотню раз.

Клэр поцеловала его в щёку.

— Наверное, я не слышала. Я не осознавала который сейчас час до тех пор, пока не села в такси, чтобы добраться до дома.

— И ты не могла позвонить?

— Тони, я уже ехала. — Игнорируя его тёмный взгляд, она спросила, — У нас какие-то планы?

Схватив её за локоть и сжав челюсть, Тони спешно повёл её в комнату. Прежде чем она успела подумать или осознать его действия, дверь закрылась, и его губы оказались на ее губах. Это был не тот милый и нежный муж, который однажды вновь вызвал волнение глубоко внутри неё.

Нет, этот мужчина был на взводе. Грубо, его пальцы схватили её за волосы, оттянув её голову назад и выставив её уже заклеймённый рот. Его невысказанный голод вырвался на волю в неистовстве, когда его язык потребовал входа, и ее губы охотно приоткрылись. Запах одеколона и вкус виски смешались, создавая одурманивающий коктейль, пока её губы сминали, а её внутренности плавились.