За пределом (том 3)
Шрифт:
— От нас? Это жарко сказано, — высказался Француз.
— Когда люди заигрываются, они теряют границы, — заметил я. — Нужен рефери, который вернёт тебя обратно. Или удалит насовсем. Люди этого сделать не могут.
— Боятся. Они могут отстоять своё, просто боятся, не хотят или ещё что-то, — сказал Пуля. — Они могут, но не хотят.
— Потому что слабы. А такие, как мы, делают слабость пороком, хотя это не так. Не всем вышивать крестиком, не всем защищать себя.
— Ага, если ты не в состоянии
— Стоять против тех, кто может убить просто за косой взгляд? Теперь это называется элементарным?
— Как будто мы то и делаем, что убиваем мирняк, — фыркнул Пуля.
— Речь даже не про убийства. Просто людям нечем ответить. Защищать себя совсем ни черта не элементарно. Нам кажется это легким делом, от того, что наезжаем на тех, кто слабее. А вон, наехали на банды, и что? Уже нет того чувства, что мы тут самые главные. Уже не так легко стало.
— Вопрос времени, — отмахнулся Пуля.
— Этот вопрос времени, если не ошибаюсь, только за последнее время унёс больше ста пятидесяти бойцов. Если не двести. Из пятисот.
— Ещё сотню набрали, — добавил Француз. — Потеряли уже двести тринадцать.
— То есть осталось из шестисот всего триста восемьдесят семь. Не чувствуем уже себя такими сильными, верно?
— И к чему ты ведёшь?
— То, что человек слаб, не значит, что ему теперь не надо рыпаться и не обращаться к сильным.
— Если человек не может отстоять себя, пусть влачит своё существование и дальше там же.
— А они отстаивают. Полицией.
— Так, оба уткнулись, — оборвал нас Гребня. Пока мы разговаривали, успели подойти к подъезду этого дома. — Француз, подгоняй машину. Вы — автоматы в руки, раз выдали, и наверх. Второй этаж, дверь двести два. Пошли.
Мы переглянулись с Пулей, явно желая продолжить спор, но ничего так и не сказали. Прекрасно понимали, что есть моменты, когда можно поговорить, а есть такие, когда надо помолчать. И сейчас был как раз-таки один из тех, когда надо не подавать голоса.
Подъезд внутри представлял из себя классическую неухоженную лестничную клетку. Скрипящие поручни и отсутствие света прилагалось. На втором этаже было не сильно лучше. Типичное для этого города строение дома — лестничная клетка выходила в подъездный коридор, который шёл до конца и куда выходили двери из квартир. В конце было окно, сейчас открытое, которое хоть как-то разгоняло затхлый запах.
— Двести два… Так, вот она, — качнул в сторону двери стволом автомата Пуля. — Ключ?
— У меня, — пододвинул нас Гребня.
Внутри была просто голая тёмная комната с заклеенными газетой окнами. Серые, почти чёрные от старости обои, прогнивший пол, неработающая лампочка. Это место выглядело поистине жутко и отвратно. Сине бы это понравилось.
— Сколько
— Примерно, — ответил Гребня.
Меня больше интересовало, знает ли Бурый о количестве или нет. Спрашивать я у него не стал, так как такой интерес подозрительно выглядит.
Можно сейчас попробовать что-нибудь придумать и перевезти только сорок. А можно украсть потом, уже после перевозки. Хотя… в первом варианте я рискую быть пойманным, если Бурый изначально знал, сколько должно быть, и приедет пересчитать.
Да, второй вариант лучше.
— Так, Шрам, стоишь на стрёме, так как недавно был ломаным. Пуля — таскаешь со мной, — сразу раздал задачи Гребня. — Француз караулит внизу.
— Долго будет, — резонно заметил Пуля, глядя на груду ящиков.
— Мы не спешим. Шрам, пересчитай ящики, чтоб точно знать, сколько их.
— Хорошо, — кивнул я. Теперь точно план украсть перед отправкой можно вычеркнуть. Благо я знаю, куда их повезут, а там уже разобраться с этим будет значительно легче.
Глава 102
Пока они таскали ящики, я проверял их содержимое. Видов автоматов было не то чтобы очень много. Насчитал всего четыре модели:
Просто вечный АК, только на этот раз «74М», а не «47». Полегче, поновее, калибр на пять сорок пять. Ещё одна рабочая лошадка Российской Империи, которая отняла жизней больше, чем чума.
«AR-15», причём относительно свежая. А это у нас вестник демократии от Америки. Этакое оружие эстетов и цивилизации.
«Тип-95» — китайский автомат. В первый и последний раз я его увидел у Малу, когда он учил меня стрелять. Беря его в руки, я испытал лёгкую ностальгию, от которой скрипнуло сердце.
А вот четвёртая модель действительно заставляла зацепиться за неё взглядом.
«ТКБ-059» — ещё один автомат Российской Империи, но куда менее распространённый из-за дороговизны и сложности технического обслуживания, что компенсировалось чудовищной кучностью и скорострельностью. Как следствие, был куда более прожорливее своих собратьев.
Его отличительной особенностью было три ствола сразу. И как я понимаю, стрелял он из трёх стволов разом. Эдакий ручной миниган в исполнении русских. Выглядел он действительно необычно, и я даже позволил себе покрутить его в руках, чтоб получше рассмотреть.
— Гребня, на сколько он патронов? — показал я ему автомат, когда тот пришёл за новым ящиком.
Тот лишь мельком окинул его взглядом.
— Девяносто. Считай, что тридцать, так как по тридцатке патронов на ствол.
— Ого, — подошёл Пуля следом за ним. — Давненько их не видел. Как их там зовут… лезвие…