За пределом
Шрифт:
— У него был импульс, — объяснил я. — Какой-то импульс, видно, с направлением на укрепление себя самого. Что-то на скорость.
— Он скакал как обезьяна, — кивнул Алекс. — Я видел.
— Ты, кстати, глушилку поставил на деньги, если там маячок? — кивнул я на сумку. Вместо ответа Алекс поднял руку, в которой было что-то с антенной, похожее на радио. — Сирень, ты его пристрелила?
— Да, естественно, — кивнула она.
Возможно, Сирень поняла меня неверно. Я бы предпочёл, чтоб она его не убивала, хотя умом понимал, что она правильно сделала.
Вообще, всё должно было пройти без жертв, но сказать, что я чувствовал раскаяние… это было бы ложью. Я до сих пор ощущал этот мандраж от ограбления, от чего все чувства по поводу убийства просто растворялись в нём. И встань вопрос ещё раз, я бы, скорее всего, ещё раз выстрелил. Речь не идёт о том, что я жестокий, просто моя задача — украсть деньги ради любимого человека. И когда выбор падает, жертвовать чужим или своим, ответ будет однозначен. Да и убийство волновало бы меня куда больше, если бы я стрелял не в охранника, а, например, в безоружного человека.
— А ты как, Тара, сильно прилетело? — спросил Алекс.
— Нормально. Жить буду.
— А что случилось? — обернулся ко мне Малу. У него под глазом расплывался огромный синяк.
— Тара прохватил несколько пуль в бронник. В бронник же? — уточнил Алекс.
— Да. Но всё нормально. Я вроде как даже бежать могу, если постараться.
— Ясно… Блин, вот же суки… — вздохнул Малу. — Нахера стрелять было, нахер это геройство? Просто отдать не могли и свалить в сторону ради собственной жизни? Зачем это дерьмо, никому не нужное, ради вообще чужого бабла, да и застрахованного, скорее всего?
— Работа, — дал я очевидный ответ.
— Ну работа. У нас тоже такая работа, и чо? У нас работа грабить, у них — защищать. Они облажались, но нахер было продолжать уже бессмысленное сопротивление?
— Не рад, что прохватил? — усмехнулся Алекс. — Тебе же нравится стрелять в мудаков.
— В том-то и дело, что в мудаков.
Мы выехали в гаражи. Убогая убитая дорога, по которой мы мчались, была сдобрена то ямами, то трамплинами. Мы скрежетали днищем, наверняка выбивая искры, и подлетали, что аж дух захватывало.
— Надо бы отъехать поскорее, пока вертушка не нагрянула, — пробормотал Малу, поглядывая из окна вверх.
— Я и так несусь по полной, — огрызнулась Сирень, словно он её в чём-то обвинял.
— Погоди, какая вертушка? — не понял я.
— Ну обычная. Вертолёт полицейский. Они его поднять должны, по идее, если он к тому моменту не был уже в воздухе.
— Отлично… — выдохну я. — Просто зашибенно.
— Что? — посмотрел на меня Алекс.
— Да то, что Стрела не указал про вертушку.
— Может не посчитал нужным. Решил, что мы свалим быстрее, чем она прилетит, — ответил с переднего сидения Малу.
— А вот не успеем, как сейчас, и что? Вот машина заглохла и так далее. Мы же должны такое знать.
— Но всё путём, верно?
— Путём, верно. Но что-то доверие к планам Стрелы у меня вдруг пропало. Он
— Посчитал, что это не нужно, — пожал он плечами.
— Поверь, Малу, не ему это решать, так как не ему ехать на дело, — ответил я. — Он не указал что и банк дому принадлежит. И про инкассаторов не упомянул, что один из них с импульсом. Тогда бы мы вели бы себя иначе, действовали бы более аккуратно или более агрессивно. Хорошо, что он голову ни мне, ни Алексу не прострелил.
— Я тоже поддерживаю Тару, — вмешала Сирень. — О таком предупреждать надо. А Стрела просто хуесос. Он даже тачку подкинул, которая не завелась.
— По-твоему, он специально сделал? — усмехнулся Малу.
— Но он дал говно нам. Это факт. А мы рискуем после этого на чужой.
Мы вылетели из гаражей, и Сирень тут же дала по тормозам. Крутанула руль и пустила машину с косогора прямо по земле. Нас подбрасывало, кидало в разные стороны. Несколько раз я сильно ударился головой о потолок, а в груди стрельнуло болью, словно у меня вот-вот сердце остановится.
Машина слетела с косогора прямо на дорогу, где, от души чиркнув передним бампером и едва не оторвав его, понеслась к индустриальному району. Теперь нам стоило сменить машину на запасную, которую мы там спрятали.
— В любом случае, мы почти всё, — вмешался Алекс. — Люди, мы разбогатели на сто штук! Так что похуй на Стрелу и на этих импульсников. Плевать на всё! У нас сто штук. Сто. Штук! Мы можем начать жить заново.
— Со ста тысячами не особо ты начнёшь жить заново, — усмехнулся Малу. — Но жизнь подправить точно можно.
— Кому как, — пожал я плечами. — Я смогу начать жить заново, это точно могу сказать.
— Вот бы мне так мало для счастья нужно было, — вздохнул Алекс.
— А как по мне, для счастья много и не надо, — ответила Сирень. — Счастье — это у нас в голове.
— Скажешь это картонной коробке на улице, — растянулись в улыбке губы Малу. — Кстати, вон мы и приехали.
Сирень резко свернула на грунтовку, бросив машину в занос, и мы, поднимая пыль, влетели в поворот, поднимая облака пыли и разбрасывая камни. Не снижая скорости, шкрябая днищем по земле на каждой кочке, пролетели до небольшого неработающего заводского комплекса.
— Всё, наконец… — выдохнула Сирень. — Парни, не заставляйте даму ждать!
Она выскочила, подхватила мешок и пересела в другую машину, которая уже стояла там.
Что касается нас, то мы вышли, принесли одну из канистр в эту машину, залили весь салон бензином, после чего подожгли. Главная причина всех бед в таких делах — ДНК. Любое, даже самое мельчайшее, оно может потом спокойно вывести на тебя полицию. Потому если есть возможность сжечь что-то, то лучше сожги.
Все эти приколы с разбрасывание волос и ложной ДНК работают очень плохо, и особо упорные могут спокойно найти то, что им нужно. Насколько я знаю, то, например, Малу уже попадался полиции, так что вполне возможно, что на него уже есть досье. И если найдут его, найти нас будет лишь делом техники.