За пределом

Кири Кирико

— Вот и жучок, — вытащил её Алекс и подкинул в руке. — Что делаем с ним?

— Сломай. Давайте дальше проверять, — кивнул на кучу денег Малу.

Изначально здесь должно было быть шестьдесят пачек. В одной упаковке должно быть по десять тысяч, и в сумме должно было получиться шестьдесят таких пачек. Однако здесь мы насчитали восемьдесят упаковок. Плюс пять оказались фальшивыми.

И глядя на это…

— Так… а сколько это на нос будет, Тара? — поинтересовался Алекс, оглядывая эту кучу денег.

— На нос… эм… ну… — мне требовалось

время, чтоб примерно подсчитать, сколько же на каждого здесь выйдет. — Ну доля Стрелы будет двести сорок тысяч.

— Сколько?! — ужаснулась Сирень. — Двести сорок?!

— Да, нам же останется пятьсот шестьдесят тысяч. Разделить на четыре… Сто сорок тысяч каждому, — наконец посчитал я.

— Может урежем долю Стрелы? Он же не знает, что здесь восемьсот, но не шестьсот, — предложила Сирень, оживившись.

— Плохая идея кидать того, кто даёт нам работу, — посмотрел на неё строго Малу. — Да и вообще кидать соучастников.

— Да он даже не предупредил насчёт инкассаторов! Этот мудак не предупредил, что это вообще банк дома! Кто не знает, что дома довольно ревностно обороняют себя, когда чувствуют угрозу? Если выяснят, кто это сделал, гнить нам в могиле. А меня запрут в подвале и будут насиловать.

— Какие у тебя мечты, — восхитился Алекс.

— Да иди ты, дебил.

— И всё же остынь. Ну ошиблись. Да и то, что это дом банка, не играет никакой роли. Такой же банк, как и остальные. К тому же, оглянись, мы на заброшенной взлётной полосе. Никого нет, — развёл руки в стороны Алекс.

— И что?

— А то, что мы ушли. Выиграли, верно я говорю, парни?

Мы лишь кивнули.

— И к чему ты ведёшь?

— К тому, что честность— это всё. Один раз кинешь, и потом уже никакого доверия не будет. Поэтому делим, что есть. Надбавка на тридцать штук — это вполне достаточно за его ошибку.

— Ага, за ошибку… Тогда с чего вдруг вообще ему надбавка полагается? — поморщилась она, но никто ей не ответил.

Деньги, которые были у нас на руках, явно были в употреблении. В этом никаких сомнений — помятые, некоторые испачканы, потёртые, иногда надорванные. Главным плюсом этого было то, что новые деньги слишком легко отследить. Б/у деньги безопаснее, потому что замучаешься их искать.

Аккуратно сложив деньги в походные рюкзаки, что были в хэтчбеке, мы пошли сжигать машину. Естественно, всё, что могло пригодиться, как автоматы или целые бронежилеты, мы забрали. Но вот мой бронник, сумки и так далее оставили в машине, после чего залили бензином и бросили спичку.

— Полыхнуло… — выдохнул Алекс, глядя, как в кабине машины разгораются языки пламени, подсвечивая её изнутри, словно машину, ездящую в ад.

— Знаешь, Малу, я съежаю с этой темы, — сказал неожиданно. — Завязываю.

Я решил, что чем раньше скажу, тем лучше будет. А когда ему ещё сообщить о том, что я завязываю? Кажется, он был единственным, кто не удивился. Просто молча смотрел на огонь, который разгорался в машине, словно

сам решил удостовериться, что она не потухнет. Потому что Сирень удивлённо посмотрела на меня, а Алекс что-то хотел сказать, но потом сменился в лице, словно что-то понял, и промолчал.

— Понятно, — пожал он плечами. — Ну съезжаешь с темы, так съезжаешь, что ещё сказать. Я ж тебе не нянька указывать, что делать, а что нет, верно?

Глава 28

— А чего вдруг? — тут же оживилась Сирень. — Всё же отлично идёт!

— Не моё это, Сирень, — покачал я головой. — Не моё это.

— Так какого чёрта ты влез-то?

— Ты жопой не слушай просто, — ответил ей вместо меня Алекс. — Он же говорил, что сестра больна, вот и полез в это.

— Так она что, выздоровела?

— Нет, — покачал я головой.

— Ну а что съехать вдруг решил? Нет, я серьёзно, ты же здесь подняться можешь, денег заработать, уважение и так далее. Ну выздоровела, и хорошо. А работа? Ты же уже устроен, имеешь некоторую репутацию, получаешь бабки, которых не получишь на другой работе.

— Да как бы тебе объяснить, Сирень, не моё это. Просто не моё. Не нравится мне стрелять в людей, не нравится выбивать долги, грабить, вскрывать и так далее.

— Ну не убивай.

— Сказала та, что расстреляла инкассатора, — хмыкнул Малу. — Надо было ему колени прострелить, и всё. Нахрен ты его грохнула?

— Ну мало ли. И вообще, не об этом речь, не обо мне. Чего вдруг Тара решил завязать?

— Ну не всем же быть бандитами, — усмехнулся он. — Мы тоже должны кого-нибудь грабить, верно?

— А без глупых шуток?

— Просто мне это не нравится. Выворачивает наизнанку, трясёт от всего этого, чувствую себя не удачливым человеком, а гондоном, — ответил я. — Реально, вам разве никогда не хотелось жить по-нормальному?

На меня посмотрели, как на идиота. Алекс так ещё и слюну едва не пустил.

Понятно…

— В смысле, спиногрызы? — не понял Малу.

— Сам ты спиногрыз, дубина, — фыркнула Сирень. — Он говорит о нормальной семье. Обычная работа, где не надо беспокоиться, что получишь пулю. Безопасная. Приехал домой. Побил жену, потом потрахались, и так каждый день. А на выходные с семьёй на природу.

— Да, всё так, кроме «побить жену», — кивнул я. — Я в жизнь не поверю, что вы не знаете, что такое нормальная жизнь.

— Да знают все, — отмахнулся Алекс. — Конечно знаем, они просто прикалываются. Просто у тебя вроде всё так нормально идёт, а тут ты по тормозам. Можно сказать, Феррари на Москвич меняешь.

— Только этот Феррари без тормозов. Чем быстрее разгоняешься, тем сложнее спрыгнуть с него. И каждый поворот всё сложнее и сложнее проходить.

— Загнул так загнул, — усмехнулась Сирень. — Но у тебя пока всё равно всё нормально. Деньги лишними не будут, разве нет? Реально собираешься пахать за восемь баксов в час и драить очки в каком-нибудь задроченом магазине?