За речкой
Шрифт:
Азим Гул выстрелил. Но не успел нормально прицелится. Стрелок оказался слишком скор для него. Опередил Гула. Пистолетная пуля свистнула над правым ухом Зии.
Когда Гул упал на землю, то был уже мертв. Зия оцепенел. Медленно повернулся и посмотрел на стрелка.
— Ты цел, Зия? — Спросил Селихов, выходя из-за стены домишки и опуская все еще дымящийся после выстрелов автомат. — Почему ты тут один?
Глава 6
— Ты цел, Зия? — спросил
Гигант затих, глядя на тело душмана, только что пытавшегося застрелить пакистанца.
Наливкин и Смыкалов выступили из-за стены дома, где мы скрывались, пробираясь по улицам кишлака, когда всё кончилось.
— Почему ты тут один?
Зия не ответил. Он медленно, как-то заторможенно повернул ко мне свое безэмоциональное лицо.
— Зачем ты стрелял? — спросил Зия.
Я глянул на убитого. По трофейной советской куртке я понял, что погибшим был именно тот душман, что казнил афганца и избивал женщину во дворе дома старосты.
Я быстро сложил в уме два и два.
— Ты знал этого человека, не так ли? — спросил я.
— Знал, — немного погодя ответил Зия.
— Ты пришел сюда за ним?
Зия глянул сначала на Наливкина, потом на лейтенанта Смыкалова. Но смолчал. Не торопился отвечать.
Он опустил поднятые руки. Зия был вооружен. Автомат Калашникова покоился в его руке. Он как-то бессильно сжимал оружие за цевье.
Вокруг было тихо. Бой, казалось, закончился.
Можно было слышать лишь негромкий отголосок пожара, которым все еще была охвачена конюшня у дома старейшины. Зарево от этого пожара не доходило сюда, но подсвечивало жилище Малика, виднеющееся вдали.
Всюду лежали тела душманов. Большая часть банды погибла. Оставшиеся разбежались кто куда после того, как увидели, что проигрывают.
Штурм, к слову, прошел хорошо. Почти хорошо, если не считать того обстоятельства, что старейшина Малик погиб во время него. Он схлопотал шальную пулю во время перестрелки.
Судя по тому, что ранили его в спину, пуля была душманской.
Бой наш начался еще во дворе. Шахид погиб почти сразу. Его застрелил я. Оставшиеся душманы отступили в дом, утянув с собой старосту.
Их было трое, и все теперь уничтожены при штурме. Были в доме и приближенные Малика. Большая часть из них успела разбежаться. Один или двое погибли в перестрелке.
— Да. За ним, молодой шурави, — проговорил Зия тихим, хрипловатым голосом.
— Это было ошибкой, пакистанец, — сказал я.
— Кто просил тебя стрелять? — Голос Зии стал угрожающим. В нем прозвучала холодная ярость.
— Полагаешь, нужно было дать ему тебя застрелить? — спросил я.
Зия молчал. Я понимал, что он не знает, что мне ответить.
— Нужно уходить, — сказал Наливкин, оглядываясь, — где-то тут могут еще быть душманские недобитки.
Я не ответил майору.
Мы
Наливкин со Смыкаловым напряглись. Повскидывали автоматы. Взяли Зию на мушку.
— Давай, не балуй, Борода, — сказал Наливкин. — Опусти автомат на землю.
Он не опустил.
Внезапно взгляд его странно забегал. Зия будто бы заглянул в пустоту. Он больше не смотрел на меня.
— Зачем ты стрелял? — повторил он.
— Опусти автомат на землю, — тоже предложил я Зие.
— Кто был этот душман? — выступил вдруг вперед Смыкалов. — Твой подельник?
— Родственник, — ответил Зия.
— Он называл тебя предателем, Зия. Я слышал, о чем вы говорили перед его смертью, — вклинился Наливкин.
— Это было не ваше дело, — возразил Зия, обведя нас троих взглядом.
— Это ты влез не в свои дела, Зия, — сказал я. — Тебе запретили идти с нами. Нужно было послушаться. Я считаю до трех. Опусти автомат.
— А иначе что? — спросил Зия холодно.
— А иначе огонь на поражение, — невозмутимо сказал я.
— Я… — Зия хотел было что-то сказать, но не закончил.
Внезапная быстрая, трещащая очередь раздалась непойми откуда.
— Ложись! — крикнул я.
Мы все как один залегли прямо там, где стояли. Пули хлопали в стену дома над нами. Выбивали из нее штукатурку и едва заметные в темноте облачка пыли. Беспорядочно ложились в землю вокруг нас.
Зия воспользовался моментом — он просто дал деру, а потом скрылся в темноте, между домами.
— Справа! Справа! — сориентировался я, а потом резко и тихо перевернулся набок, направил ствол автомата туда, откуда, по моему мнению, велся огонь.
Душманы спрятались в разграбленном доме. Оттуда велся плотный огонь, по большей части из пистолета-пулемета. ППШ, насколько понял я по звуку. К нему примешивались редкие, хрипловатые винтовочные выстрелы.
Я дал очередь в дом, и стрелок на мгновение затих. Это дало нам время переползти в укрытие — неширокий арык, что протянулся вдоль дорожки, бегущей к центральной дороге.
— Сука… — стонал при этом Смыкалов, — ранен я… Ранили…
— Куда? — спросил я, не поднимая головы и пережидая вражеский огонь.
— Не пойму… Вроде в ногу… Сука…
— Падлы… Окопались… — Наливкин задрал руки с автоматом и открыл огонь вслепую.
— Товарищ младший лейтенант! Гранатомет! — крикнул я Смыкалову.
— Чего?! — отозвался тот, а потом скривился от боли.
— Гранатомет! Подствольник!
— Гром, гром, — заговорил в рацию Наливкин, — как слышно? Нас прижали огнем в центре кишлака. Пакистанец сбежал. Повторяю: прижаты огнем в центре кишлака. Пакистанец сбежал. Нужно подкрепление. Где вы там, братцы?! Как слышно? Прием!