За широкой улыбкой
Шрифт:
Жуткая... тягучая пауза. Разрывающее изнутри сопротивление.
...и наконец-то сдается.
Шумный выдох, разворот.
Косой, беглый взгляд на товарищей и, скривившись от отвращения, коротко кивнул Еремов.
Кто-то сплюнул от злости...
Опять напор - вынужденно подчиняюсь: уже бреду с Гришей на выход.
– Вставай, б***ь!
– послышалось за нашими спинами... раздался грохот.
– Повезло тебе сегодня, гн*да ссаная...
***
Забиться в угол на заднем сидении авто и тихо,
Взревел мотор. И лишь косые взгляды в зеркало заднего вида бросает на меня Еремов.
– Ну, хватит, - не выдерживает.
– Она еще свое отгребет… не от нас, так от других.
Всхлипываю.
– А если она права?
– В чем? – от удивления даже обернулся на миг.
– Лучше бы Евсеев… завершил свое дело. Ничего и не было бы уже. Может, даже и эти были бы живы…
– Ага, - язвит. – Так он тобой и насытился! А что семь лет мотал, а не разгуливал, кромсая налево и направо, уже ничего не значит, не?! Не мели чушь! Ты его засадила! Поймала и засадила! И этим многих спасла!
– Не я…
– ТЫ! – вновь полуоборот на секунды. – Ну, не повезло – не удавился урод по пути. Бывает... Главное, успокойся. Сейчас разберемся во всем, найдем подход – и решим проблему. Самое важное – не истерить и не впадать в панику… Как мне ты тут выдала. Я чуть сам коней не двинул от всего того вида.
– Какого? – морщусь в предположениях.
– Такого, - резко гаркнул, но затем осекся, - когда глаза под лоб пускать стала, - скривился в печальной улыбке, изо всех сил стремясь настроение переиграть.
– Куда едем? – словно очнулась я, когда Григорий резво свернул с основной дороги.
– Пожрать да спать. А то уже больше суток на ногах.
– А письмо? – испуганно шепотом я.
– Что? – бросил на меня взгляд в зеркало.
– Давай хотя бы Фирсову завезем. Пусть отпечатки снимут, посмотрят, что внутри.
– Не поверишь, - неожиданно рассмеялся, отчего обмерла я, выжидая. – Уже съездил, уже отдал. И даже "корефан" твой успел отзвониться: передал, что ничего такого нет. "Пальчики" есть, помимо наших с тобой, но они ни Евсееву, ни Каренку не принадлежат. Вероятно, Жанны. Она же его и принесла, конверт этот е**чий, ко мне в квартиру... Но кто ей вручил, хорошо не рассмотрела. Говорит, мол высокого роста какой-то мужик, с капюшоном на голове по самый нос. Неразборчиво бормотал что-то. Поняла лишь, что надо передать Еремову, но не в руки. Сам же не может, так как в квартире мент, и его могут запалить, - шумный вздох.
– Внутри же, кроме рекламной брошюрки какой-то выставки, ничего такого нет...
– Что за выставка?
– робко шепчу.
– Да какого-то имбецила, который какому-то животному кишки выпустил и искусством назвал.
Нервно сглотнула слюну я:
– Выставка "одиозного ваятеля", - торопливо повторяю слова, что уже как мантру заучила.
– Он пытается через их символы достучаться до нас. До меня – единственного, так хорошо понимающего его зрителя… слушателя.
(стираю остатки слез, соплей)
– В смысле? – резко по тормозам. Обернулся целиком.
Нахмурился.
Тяжело вздыхаю, опустив голову. Смущенно:
– Пока я вела это дело, то такие мелочи
– взгляд на Ерему: - Сидя за решеткой, в сотни километров от меня, он все равно знал всё о моей жизни, следил за ней… С помощью Каренко, или сам - уже не знаю. Но уже тогда готовил меня к тому, что придет день, когда он завершит начатое...
Немного помолчав, добавила (нервно сглотнув слюну, вновь опустив очи):
– Значит, животное, говоришь, …которому выпустят кишки?
Послышался гудок сзади стоящего автомобиля.
– Балашова, - позвал, не реагируя на посторонних, Еремов.
Покорно поднимаю взгляд: глаза в глаза.
– Ты, б***ь, со мной сейчас, так что нех** дергаться! Ясно?
И снова гудки...
Вынужденно тороплюсь с ответом:
– Да.
Довольно кивает головой. Разворот.
Поддать газу, переключая скорость – даже не смотрит на нервных за окном.
– А животное там, - вдруг задумчиво продолжил, - или сам черт - мне ср*ть! Пусть лучше сам переживает, как бы ему чего не вспороли…
***
Ресторан домашней кухни.
Картофельное пюре с котлетами, томатный сок...
– Ешь, - подвигает тарелку ко мне ближе. – А то, небось, забыла уже, как еда нормальная выглядит. Осталось еще гастрит заработать для полного счастья.
– Он и так давно уже есть, - неохотно бурчу, беря в руку ложку.
– Че так? – ухмыляется.
Шумный вздох. Взор обрушиваю ему в лицо:
– А почему бы и нет? Нервы постоянно на пределе. Сутками, что тогда, что сейчас – на работе. Некогда и поесть нормально. А после развода – и того нет желания готовить. Вообще, на многое нет охоты, когда живешь один. Не мне тебе рассказывать, - криво улыбаюсь.
– Нет нужды ни постель заправлять, ни даже супы варить...
– А ради себя?
Обмерла я, подбирая слова.
– Ради себя? Ради себя… я даже не уехала из этого чертового города. Еще до встречи с тобой... Может, и ничего бы не случилось... Может, и не нашел бы меня Евсеев... Или в милицию не пошла бы – стала врачом, либо воспитательницей. Няней, так ты говорил? Спасала бы жизни, как и здесь, или просто кому помогала, вот только… не отдавая судьбу, тело и душу взамен.
– И мы бы и дальше творили… свой беспредел, - добро так, весело рассмеялся, кивая головой Еремов. – Но разве это лучше?
– улыбнулся.
– А то вы так не творите?! – сквозь ухмылку с негодованием гаркнула я.
Захохотал.
– Но сколько тех, кого ты остановила. Разве не так?
Смолчала.
– И взгляни на себя, - внезапно продолжил. – Честный, добрый, самоотверженный милиционер. Подтверждение того, что еще не все прогнило в этой стране…
Печально, горько саркастически рассмеялась я: