За широкой улыбкой
Шрифт:
– Не знаю, - лихорадочно качаю головой. Попытка встать, пошатнулась - вовремя подхватывает Андрюха и помогает встать.
– Не зна-ю...
Опять шепчу я.
– Как так?
– не отступает, нервничает товарищ.
Черт, я действительно не знаю...
То ли разговор, откровение перед Еремовым на меня так подействовало, такие яркие воспоминания. Или еще что. Но сегодня впервые чувство, будто... Евсеев вернулся. Будто это его дела, его творение, его "картина", даже не смотря на "недочеты".
Пристыжено поджать губы и замереть, впившись взглядом в девушку.
Да простят меня
Еще миг - и вновь опускаюсь, присаживаюсь на корточки рядом. Нагло провожу рукой по плоти, слегка придавливая у ран. Очищаю от грязи "задетые" места. Поправляю лохмотья одежды.
– Нет, - вновь качаю головой.
– Андрей, - зову своего любимого спорщика. Присаживается рядом.
– Гляди, всмотрись в эти "косяки". Они... словно внатяжку, словно прилеплены. если там всё было естественно, то здесь...
– нахмурилась я, подбирая правильные слова.
– Знаешь, - оборачиваюсь, взгляд в лицо - отвечает тем же.
– Как когда новой вещи нарочно придают вид состарившейся, винтажа?
– И?
– Вот так и тут. Всё было идеально. Но нельзя, а потому уже вручную "подсаживали" изъяны. Нарочно портили. Сор, лохмотья, даже ссадина на лице - словно уже после начала окоченения. Ребята, верно?
– окрикиваю экспертов, что уже принялись собирать свои вещи.
– Верно, - кивает один из них головой.
Обмерла я, пришпиленная сим жутким подтверждением и собственной догадкой.
Полуоборот - и испуганный, взмолившийся взгляд устремляю на Фирсова. Молчит, ошарашено выпучив глаза.
Едва осознанно шепчу:
– Евсеев вернулся...
***
– Ох*еть!
– диким ревом заорал на нас Заболотный (на нас, Фирсова, Грановского и меня, рядком стоящих у него в кабинете, пристыжено повесивших головы).
– Подражатель у подражателя! Вы совсем что ли е****лись?!!
– разъяренно затряс перед нашими лицами рапортом.
– Ладно, Балашова! Ей простительно! Но вы, б***ь, мужики! Вы-то что тут сочиняете?! Фильмов пересмотрели, или что?! Отставить мне такую е**тень писать! По форме, в пределах реальности! Но версию не отметать. Перепроверить раз десять, а потом... если что... Бумага пусть пока у меня полежит! Другим - ни слова. И МАРШ ОТСЮДА! ДЕЛОМ ЗАЙМИТЕСЬ! Еще один труп - и сам погоны с вас сдеру! Я ВАМ СЛОВО ДАЮ! Пошли отсюда!
– уже более сдержано добавил. Отвернулся.
– Какие гады город в ужасе держат. По новостям так и мусолят эту тему. Меня нагнут - и я вас нагну. Обещаю...
***
Выйти на улицу - и живо закурить: Фирсов, Грановский, а я лишь украдкой ловлю временами спасительный дым - нелегкая доля пассивного курильщика.
Выдохнуть. Сплюнуть. Скривиться...
Сейчас каждый был готов гатить матом на Заболотного ровно так же, как и он на нас.
Будто мы виноваты, будто не хотим, будто не стараемся.
– Вы че, с*ки, ох***и?!
– внезапно послышался где-то крик над нами.
Мигом подняли головы мы: чуть ли не по пояс вывалился подполковник из окна.
– Я вас сейчас, тварей, сам на фарш пущу!
– вопит не своим голосом, пуча глаза.
– ПО МАШИНАМ - И ЗА РАБОТУ! Еще раз
Нервно проглотить слюну. Переглянуться. Потушить сигареты и выбросить бычки в урну.
По машинам.
В этот раз я не решилась остаться в отделении - с Фирсовым рванула куда глаза глядят.
***
Кафе. Нужно поесть и всё обмозговать.
– А если туда прокатиться, откуда ты материал нагребла? А?
Молча качаю отрицательно головой, не поднимая глаз.
– Но почему? Неужто он важнее... тех девок, что сейчас в гробу почуют? А?
Нервически проглотила слюну. Кривлюсь.
– Че молчишь? – не отступает Макс.
Шумный вздох, едва слышно:
– Зато будет шанс, что он поможет еще раз, если что нароет толковое.
– Или что еще раз засадит тебе?
Обмерла я, уставившись на него, невольно приоткрыв рот.
– Ты не ох**л, Фирсов?
– рычу, едва наскребла сил.
– Это ты...
– живо вскочил с места, отчего тотчас зазвенела посуда.
– Это ты ох**ла! Определись, или ты - мент, или ты - шмара бандитская!
Разворот, живо достал деньги из кармана и швырнул на стол. Короткий, колкий взгляд на меня (прячущую от стыда очи) - и пошагал прочь, не проронив больше ни слова.
***
Ждал в машине. Непременно... ждал, вот только... мне больше туда не хотелось.
Вообще, видеть всех их не хотелось.
Понятно. Теперь понятно, как они считают, я получаю информацию от Еремова. Высо**ла, выбл*довала... И былая честь ни по чем: предрассудки решают. Да еще и Заболотный отжег. Значит, вон оно как, да? Балашова свихнулась и ей простительно, но вы-то, мужики, разумные люди, почему не судите трезво, адекватно, в пределах "нормы"?
Ну-ну. Ну-ну...
Встать из-за стола и тоже бросить деньги, оплачивая свой счет. Не нужны мне ничьи подачки.
Взгляд на бармена. Нет, пить нельзя.
И вообще, чего это я? Сразу расклеилась.
Да пошли они все на**й!
Ублюдки. Мент я или шмара бандитская? Шмара. Раз так хотите, раз уже решили за меня - подыграю. Чего уж тут?
Нырнуть в карман, достать телефон и живо набрать номер.
– Гриш, привет. Можно к тебе приеду? А где сейчас? Хорошо, а когда будешь? Отлично, как раз пока по пробкам доеду. Нет, спасибо, я на такси. Адрес помню... Только встреть, пожалуйста, у подъезда, хорошо?
– -------------------------------
Глава 12. «Шмара бандитская»
– -------------------------------
***
И пусть в голове роились мысли, словно у сумасшедшего, мечась от горького отчаяния до иступленной жути, отступать... я не намеревалась. Не хотела...
Не было больше сил всё это терпеть, нести на своих поникших плечах.
Устала. От всего устала… Ибо сколько можно еще меня пытать?
Сесть в такси и торопливо зажать по бокам кнопки, предусмотрительно запирая двери изнутри.