За спичками. Воскресший из мертвых
Шрифт:
— Теплая кухня была, — отозвался Антти.
Тут они оба взглянули на Кайсу, и Юсси продолжал:
— Вся семья его очень вежливо обошлась с нами. До самой ночи мы с ними беседовали. А их дети кормили простоквашей нашего поросенка. А нам самим тоже подали какую-то бурду с господского стола… Там у них было чего поесть! А жареная свинина была такая, что один жир в ладонь шириной.
— Прямо нас жуть взяла, до чего это была прекрасная еда, — сказал Антти.
И тут оба они снова посмотрели на Кайсу и друг
Потом все сели за стол пить кофе. И тут дело пошло как по маслу, настолько оно уже внутренне созрело. Антти сказал:
— Да ты, Кайса, села бы рядом с Юсси.
Кайса засмущалась. Сказала, отмахиваясь рукой:
— Полно тебе пустое говорить… Зачем это…
— Ну, чего ты отнекиваешься, Кайса? Садись сюда, только и делов, — одобрительно сказал Юсси и многозначительно посмотрел на нее.
Кайса села рядом, однако сказала:
— Для такой немолодой женщины, как я, годилось бы и то местечко.
— Да ты не кривляйся зря! — пошутил Юсси и носком своего сапога дотронулся до ноги Кайсы. Кайса закудахтала, засмеялась.
Юсси одобрительно бормотал:
— Ничего… смейся… Все отлично идет…
Кайса искоса взглянула на него и сказала:
— Кто бы мог думать, что у нас так получится… Прямо я рехнулась на старости лет.
Некоторое время весело молчали. Антти, у которого лицо расплылось в одну сплошную улыбку, спросил у Юсси:
— Да что ты меня своей ногой зацепляешь, разве тебе под столом не найти ногу Кайсы?
— Ее-то ногу я нашел, а эту вторую свою ногу я просто так вытягиваю, а то она у меня задеревенела без движения, — ответил Юсси, прихлебывая кофе.
Антти сказал:
— Короче говоря, я вижу, что дело у вас идет без посторонней помощи, так что свои обязанности свата я теперь заканчиваю.
Юсси поставил чашку на стол и стал рассказывать:
— Вот, например, так же обернулась и женитьба Малинена. Его сват не успел еще с духом собраться, а уже все было решено. Малинен сел рядом со своей невестой и обнял ее за шею, вот совсем таким же манером, как я сейчас обниму Кайсу. Сват только и успел сказать: «Ну, вот и готова свадебная канитель».
Кайса все же стеснялась и посмеивалась. Юсси упрашивал ее:
— Да ты, Кайса, не ломайся так, не фокусничай… Вот мы с Ловиисой первое время тоже вот сиживали таким же манером. И она всегда улыбалась, вот точно так, как теперь ты улыбаешься.
— Не надо меня щекотать! — воскликнула Кайса, отодвигаясь.
На это Юсси сказал:
— Так ведь надо же как-нибудь весело пошутить, чтоб позабавить свою милочку… А то ведь через годик сердце не будет больше екать от всех этих любовных песен.
Юсси был на редкость шутлив и разговорчив. Это заметили все, и в том числе сам Юсси. Немного спустя разговор снова коснулся хозяйственных дел. Юсси спросил:
— Интересно, остались ли у вас те рукавицы
Кайса ответила, что эти рукавицы сохранились у нее. Довольно долго говорили об этих рукавицах. И под конец разговора Юсси сказал:
— А у меня сохранилась старая бочка для воды. Кроме того, сохранилась кадка для теста и кровать — то, что покойная Ловииса принесла в приданое… Надо только на матрац сшить новый чехол… Вот если б удалось продать этот дом, то можно было бы хоть завтра собрать все твои манатки и махнуть в Липери.
Восторг был полный, когда Кайса сообщила, что кожевник Толванен сегодня утром заходил к ней поторговаться насчет дома.
Юсси воскликнул:
— Вот эти поездки в город! Всегда они приносят удачу тому человеку, который и живет прилично и путешествует не менее прилично.
Когда выпили кофе и ночь стала приближаться, Кайса пришла в отчаянье:
— Ах, Боже ты мой! Ведь целый день вас промучили на этом проклятом участке… А я даже в мясную лавку забыла сходить… Ведь надо было бы сварить вам суп из свежего мяса… Теперь-то уж поздно, лавка закрыта… А завтра праздник…
— А поросенок на что? — с ликованием воскликнул Юсси и тотчас добавил: — Сегодня будем кушать жареного поросенка, а завтра будет у нас мясной суп. Ну-ка, Антти, бери нож, а я подержу поросенка.
Через полчаса мясо поросенка жарилось на плите, и вскоре оно было похоронено в животах трех счастливых людей.
За ужином говорили о продаже дома. Оказывается, кожевенник Толванен обещал принести деньги в среду. Стало быть, в четверг утром уже можно было ехать в Липери. Но вот разговор стал затихать. Антти сказал:
— Заморил меня поросенок. Тянет ко сну после ужина.
— Похоже на то, что и на меня поросенок действует — слипаются веки, — заметил Юсси.
Кайсе тоже хотелось спать. Она заявила:
— Да ведь и я зеваю. Вы оба ложитесь на мою кровать, а я прикорну на полу.
Юсси внес поправку в это предложение:
— Пожалуй, я тоже прилягу на пол около Кайсы, а Ихалайнен пусть дрыхнет в постели. Ведь он гость, а мы с Кайсой вроде как породнились.
Глаза стали смыкаться. Но тут вспомнили о Партанене. Юсси пожалел его. Уже почти засыпая, он сказал:
— А ведь Партанен в камере сидит…
Никто не ответил на это. Каждый думал о своем. И тишина ночи ничем не прерывалась. Антти думал о происшествиях этих дней и о грубости начальника участка и его заместителя. Отсюда мысли перекочевали к рассказу Юсси о ленсмане, который умел так крепко ругаться. И тут Антти сказал вслух:
— Значит, просто штаны свалились с того человека, на которого ленсман гаркнул?
— Свалились.
Других тем для разговора не имелось, и поэтому Юсси добавил: