За спиной
Шрифт:
Лукас явно устал, и Джемма воспользовалась этой возможностью, чтобы убедить его вернуться домой. В его тыкве было уже полно конфет – в более чем достаточном количестве. По дороге домой он радостно болтал, рассказывая о собранной добыче и о том, как сейчас начнет ее уничтожать. Джемма не могла найти в себе сил отвечать. Ей нужно было поскорее вернуться в дом. Любой прохожий, облаченный в маскарадный костюм, теперь казался ей угрожающим – представлялся ночным кошмаром, порожденным ее измученным и населенным призраками из прошлого разумом. Шум и мерцающие огоньки лишь усиливали ее панику. В голове глухо пульсировало. Джемма почувствовала, что ее вот-вот стошнит.
Джемма почти ожидала увидеть призрак этой женщины и в своем собственном доме, когда они с Лукасом вошли внутрь. Она быстро включила весь свет, чувствуя, как сердце глухо стучит в ушах. Схватив пакет с конфетами, опять наполнила опустевшую корзинку, оставленную на крыльце. Она бы не вынесла, если б кто-нибудь сейчас постучал в дверь.
Лукас высыпал содержимое тыквенного ведерка на стол и теперь перебирал его, с широкой улыбкой на лице. Джемма безвольно опустилась на один из стульев и отсутствующе уставилась на него, пока он отправлял в рот мармеладного мишку. Она смутно помнила, что собиралась сказать ему, что он может съесть только одну конфету перед сном, но сейчас не могла понять, почему это было для нее так важно.
Войдя в дом, Бенджамин застал ее на том же месте. Как только он появился, она встала и пошла в ванную, закрыв за собой дверь, откуда слышала его разговор с Лукасом, приглушенный дверью.
– Как дела, парень? Тебе было весело? Ого, мармеладные мишки!..
Расскажет ли ему Лукас про женщину в костюме ангела? Пожалуй, что вряд ли. Для него это была просто еще одна женщина в маскарадном костюме.
Выждав несколько минут, Джемма вышла. Лукас и Бенджамин уже оба перебирали конфеты, разделяя их на кучки.
– Бенджамин, можно тебя на минутку? – спросила она. Голос у нее прозвучал глухо, измученно.
– Конечно.
Взъерошив Лукасу волосы, Бенджамин поднялся из-за стола.
Джемма прошла в их спальню и закрыла дверь, когда Бенджамин последовал туда за ней.
– Послушай, – сказал он. – Прости, я знаю, что обещал вернуться домой к шести, но…
Джемма подняла руку, призывая его умолкнуть.
– Да плевать мне на это… Бенджамин… Что-то со мной не то.
Он нахмурился.
– В каком это смысле?
– Я… Я плохо спала несколько недель из-за того, что Лукас просыпался по ночам… – Голос у нее задрожал. – Да, знаю, я всегда говорила, что к этому готова, но… Но у меня такое чувство, будто я разваливаюсь на части. У меня все чаще болит и кружится голова, я постоянно чувствую усталость. У меня начались…
«Галлюцинации…»
– …приступы тревоги. Еще пара ночей без сна – и, думаю, я просто сойду с ума.
Бенджамин заключил ее в объятия. Она, дрожа, уткнулась лицом ему в грудь.
– Без проблем, милая, – прошептал он. – Сегодня ночью я встану к Лукасу, если он проснется. И после этого тоже. А ты просто спи. Спи, пока тебе не станет лучше.
Глава 10
Будучи помоложе, Джемма любила повторять, что много сна ей не требуется. Иногда могла не спать всю ночь напролет, чтобы закончить какой-нибудь замысловатый рисунок или прочесть книгу от корки до корки. А потом легко и без всякого напряга провести весь следующий день, чувствуя себя так, словно у нее есть какой-то особый секрет, которым никто из окружающих ее людей не владеет. И продолжая подсчитывать часы, которые провела без сна, – двадцать четыре… двадцать восемь… тридцать три… Каждый из них – новое достижение, ее превосходство над другими смертными, которые по глупости
А потом она стала матерью.
И сон стал драгоценным ресурсом, который требовалось беречь и по возможности красть. Ложась спать, Джемма уже знала, что, скорее всего, ее сон будет прерван. Несколько раз. И что выспаться ей не светит, даже по выходным. Маленькому мальчику до лампочки, что сегодня суббота. Ему хочется, чтобы его кормили, развлекали и держали на руках в любой день недели. И в любое время. В частности, в шесть утра. А иногда и в половине шестого.
Так что когда Бенджамин и вправду позволил ей нормально выспаться, две ночи подряд, она не восприняла это как должное. Это был подарок, сделавший ее жизнь намного лучше. Мир показался ясней и радостней. Ее тревоги понемногу рассеялись. Галлюцинаций больше не было. Она стала совсем другой женщиной. Все казалось более простым – работа, время, проведенное с Лукасом, даже надоедливые домашние хлопоты. Приготовление праздничного торта на день рождения свекрови внезапно перестало выглядеть чем-то запредельным и исключительным. Она заглянула к Барбаре, и они испекли его вместе, проведя за болтовней и сплетнями весь вечер.
Но Джемма не собиралась игнорировать тревожные сигналы, которые посылал ей мозг. Многолетние попытки подавить прошлое дали обратный эффект. Она поняла, что все-таки придется встретиться с ним лицом к лицу, и начала искать хорошего и доступного по деньгам психотерапевта в округе, предпочтительно женщину. Джемма еще не знала, что ей скажет, – явно нельзя было поделиться абсолютно всем, даже с учетом врачебной тайны. Но, наверное, будет достаточно и того, если психотерапевт поможет ей хоть каким-то образом закрыть вопрос.
После эмоциональных американских горок, пережитых на этой неделе, она была лишь рада пойти на семейный ужин, намеченный на четверг.
– Бенджамин! Джемма! Лукас! – воскликнула Джойс, мать Бенджамина, когда они входили в переднюю дверь. Она всегда так делала, называя по имени каждого, кто входил в дом, словно какой-нибудь лорд-распорядитель на государственном банкете. И расцеловывая каждого в обе щеки – еще одна ее давняя привычка.
– Здравствуйте, Джойс, – улыбнулась ей Джемма. – Торт и фруктовый салат отнести на кухню?
– Да, а картошку можешь поставить прямо на обеденный стол, – ответила та. – Только что звонила Хлоя. Они немного запаздывают.
– Конечно же, запаздывают, – пробормотал Бенджамин.
Это была еще одна давняя традиция семьи Фостер – Бенджамин всегда приходил вовремя, а Хлоя каждый раз опаздывала, и Бенджамин вечно ворчал по этому поводу.
Джемма наслаждалась этими маленькими привычными моментами. Временами ее чувства к родне Бенджамина были сложными. С тех пор как она оставила свою собственную семью, семья Фостер стала для нее чем-то вроде… ну… и вправду приемной семьи [14] . Долгие годы, когда она была одна, Джемма нередко тосковала по семейным праздничным обедам, по чувству родства, сопричастности. Ей нравилось сближаться со своими новыми родственниками, узнавать их самих и их маленькие причуды. Поэтому в ответ на ворчание Бенджамина по поводу опоздания Хлои она не смогла сдержать улыбки.
14
Семья Фостер (англ. Foster family) можно перевести и как «приемная семья».