За сроком давности
Шрифт:
— Понимаю. Ну раз уж вы здесь, я хочу вас просить поподробнее рассказать, что в тот день было. С самого начала и до самого конца.
— Ну, что было… — Он пожал плечами. — Похороны были утром. Ну, не утром, а скорее ближе к полудню.
— Кто обслуживал?
— Мы. Я и дядя Гена. Мы стояли, надгробные речи слушали, а Мамин с Машкой шашлыки жарили. Как родственники с похорон ушли, мы сразу к столу. Даже могилу закапывать не стали.
— А вот с этого момента попрошу поподробнее, — сказала Дежкина. — Ну, по крайней мере, насколько это возможно через двадцать лет.
— Да ничего особенного и не было. Начали выпивать вчетвером. Потом Корыто
— О чем говорили, не помните?
— Откуда? — Симон улыбнулся. — Я вообще пивец был не стойкий.
— Да, вы больше по другой части были, — улыбнулась Клавдия. — И тем не менее. Мне интересно, о чем Корыто говорил.
— Да о каком-то дружке своем. Друг у них с Геной общий откуда-то вернулся. Потом еще про рыбалку что-то, а потом я уже смутно помню. Тогда Корыто как раз Машу и потащил в сарай. Ну, я и решил напиться.
— А дальше что было?
— После этого? — Симон посмотрел на Дежкину усталыми глазами. — После этого опять пили, анекдоты травили. Потом Машка вернулась. Вообще уже никакая. Стакан водки залпом и спать пошла. Она в ту ночь сторожила.
— Понятно. Дальше?
— Потом дурачиться начали. Жорик с Тарзаном печеной картошкой бросаться начали. Потом водой стали друг друга поливать. Дурачились, короче, как дети. До того разошлись, что Тарзан на Жорике рубашку порвал. Жорик обиделся, чуть в драку не полез. Ну и Тарзан ему свою отдал.
— Тарзан — кто это? С вами еще кто-то был?
— Это Колька Егоршев. — Симон ухмыльнулся. — У него кличка такая была. Они вместе с Жориком в армии служили, в спецназе, где-то в тропиках. То ли в Сальвадоре, то ли в Гватемале. Посольство наше охраняли…
— Коли дома нету. — Дверь открыла молодая смазливая крашеная блондинка. — А вы кто?
— Я Клавдия Васильевна Дежкина из Московской прокуратуры. — А вы, наверное, Люся? Вы простите, я звонила ему на работу, и мне сказали, что он еще не приходил. Я думала, что он дома.
— Нет, он вышел недавно. — Люся сняла с двери цепочку и пропустила Клавдию в холл. — А что он натворил? Может, вы попозже зайдете, когда он вернется? Или я могу передать, чтобы он вам позвонил.
— Нет, не надо, большое спасибо. — Клавдия улыбнулась. — Простите, от вас можно позвонить?
— Да, конечно, можно. — Люся ушла на кухню и вернулась с трубкой радиотелефона. — Вот, пожалуйста.
— Спасибо. — Дежкина набрала номер и посмотрела на женщину.
— Да-да, конечно… — Люся понимающе закивала и вышла.
— Алло, Игорек, это ты?
— Да, я, Клавдия Васильевна! — радостным голосом ответил Порогин. — Вы представляете, я прихожу на работу, а в кабинете сидит…
— Вальдберг, я знаю, — перебила Клавдия. — А где Ирина?
— Нет ее. Убежала куда-то.
— И где ее черти носят… Ладно, позвони Малютову, пусть выписывает ордер на Егоршева. И прямо с ордером к нему на работу. По дороге меня подберете, у выхода из метро. Все понял?
— Но Клавдия Васильевна, а как же Вальдберг? Я же его еще не…
— Я уже допросила. Срочно действуй. По дороге все расскажу. Понятно?
— А вы где сейчас?
— Я у него дома. Все, пока. — Клавдия отключила трубку и громко сказала. — Большое спасибо, Люся!
— Да что вы, не за что. — Люся вышла из комнаты. Глазки ее бегали, она старалась не смотреть на Дежкину. Клавдия поняла, что она все слышала.
— Люся, это
— Ограбили? — Люся недоверчиво посмотрела на Дежкину. — А он мне ничего не говорил.
— Ну вот видите. Он никому ничего не говорил. Бизнесмены… Ладно, всего хорошего. — Клавдия открыла дверь и вышла.
Теперь все было понятно. Все встало на свои места. Как в шахматах, когда все ходы, сделанные раньше, складываются вдруг в стройную комбинацию. Так и здесь — все улики в определенный момент сплетаются в четкий узор. Золотые зубы, этот тропический червяк в суставах, отрезанная правая рука, сломанная шея. Нет, нераскрываемых преступлений действительно не бывает. Рукописи не горят, а нераскрываемых преступлений не бывает. Мистика, но это так. Ведь Бербрайеры могли просто оставить могилу в покое и спокойно укатить в Израиль. И могильщик Федя мог получше соврать, и протез тот никогда бы не нашли. И Аристов мог не хранить столько лет слепки зубов. И те вандалы могли не заметить могилу, не разбить ее. Гена бы остался жив, пропала бы еще одна улика. Этот Корытов мог просто не позариться на пьяную Шилкину. Хотя нет, этот ублюдок никогда не прошел бы мимо. Но Симон ведь мог не встретить Мамина у метро. И никогда не вспомнить, что у теперешнего нового русского Егоршева была кличка Тарзан.
Клавдия вдруг заметила, что уже минуты две стоит и без толку жмет кнопку лифта. Вот черт, не работает. Придется спускаться с двадцать второго этажа по черной лестнице.
Остается только установить личность этого Жорика Блондина. Но в любом случае это уже вряд ли что-то изменит. Все теперь понятно и так.
На лестнице довольно темно. Только бы не споткнуться и не сломать себе шею.
Значит, Егоршев и Жорик служили вместе. Василюк, скорее всего, свел их обоих с Корытовым. Сначала просто так, без всякой цели. А может, и не без цели. Мог же он затаить на Шрама злость за то, что сел за ту кражу, а Шрам отмазался; за то, что он слесарем пашет на кладбище, а Шрам — вор в законе. Но это в любом случае тоже ничего не меняет. Василюк наверняка подбил Егоршева грохнуть Шрама, а у того вполне могли быть счеты с Жориком. А может, этот Жорик просто был у Шрама телохранителем. Или учеником. Вот их обоих и грохнули. Скорее всего план у Василюка с Егоршевым созрел давно, ждали только подходящего случая…
Клавдия медленно спускалась пролет за пролетом и прокручивала в голове все детали, каждой находя свое место.
…Тут и любвеобильный Вальдберг как раз удачно подвернулся, и пьянка, и могилка незарытая. И даже Шилкину они, если можно так сказать, удачно изнасиловали — наверняка ведь видела, что ночью творилось, но подумала, что это они за нее мстят, поэтому и молчала…
Шаги Клавдии гулко разносились по пустому темному подъезду…
…Золото Василюк с Егоршевым, скорее всего, поделили пополам. Но Егоршев слесаря все равно переиграл. Василюк с могилой подставился сам, а Егоршев спрятался за Вальдберга. А потом, когда могилу разломали, он предпочел грохнуть дядю Гену, чтобы убрать лишнего свидетеля. Все подумали, что несчастный случай. Про то, что могилу вскрыли и трупы нашли, наверняка этому торговцу дешевыми компьютерами Шилкина сообщила. Он и ее убрал, чтобы не проболталась. Вальдберга с Маминым просто не смог найти, а то наверняка и их бы уже…