За стеклом [Коламбия-роуд]

Уаймен Мет

— Похоже на секс, — заметила я.

— Ладно вам, — пошел на попятную мой брат. — Я всего лишь прошу: если вдруг выяснишь, как оставить Мисти в чем мать родила, позови меня.

— Павлов, ты можешь заткнуться? — спросила я. — Кстати, тебе я тоже кое-что купила. — Запустив руку в пластиковый пакет, я извлекла оттуда Морских Дев.

— Что это такое? — спросил он, и я молча протянула ему коробку. Мне показалось, что Павлов сейчас понюхает ее. Вместо этого мой брат поднес коробку к уху и слегка потряс. Внутри что-то шевельнулось. На упаковке был изображен подводный будуар, населенный

множеством непринужденно раскинувшихся там юных нимф — морских созданий с рыбьими хвостами вместо ног, большими глазами и широкими улыбками. Некоторые даже махали ладошками.

— Океанские креветки, — пояснила я. — Правильное название Artemia Salina, только «Морские Девы» лучше звучит. Кажется, надо просто добавить в икринки воды, немного пищевого концентрата, и — хлоп! — ты становишься счастливым обладателем целого семейства.

— А раздеть догола их можно? — одними губами спросил Слим.

С выражением недоверия на лице Павлов открыл упаковку и вытащил на свет пластиковый аквариум размером с коробочку для диска. Он состоял из двух похожих на коробочки с фотопленкой пластиковых трубок, к которым прилагалась сложенная в несколько раз инструкция. Явно не находя нужных слов, мой брат приподнял крышку аквариума, но я уже поняла, что сумела задеть нужные струнки его души.

— Ты и вправду купила это для меня? — спросил он.

— Надеялась, они отвлекут тебя от мрачных дум. Ты можешь держать их на столе, рядом с компьютером. Вдруг именно этого тебе и не хватает, чтобы преодолеть творческий кризис и вернуть уверенность.

Павлов продолжал крутить аквариум в руках, не слыша, кажется, ни единого моего слова.

— А на что они похожи?

— На креветок, — сказала я. — Наверное.

— А до каких размеров они вырастают?

— Если правильно за ними ухаживать, то, кажется, до полудюйма.

— Ухаживать? — Павлов вроде бы испытал легкое потрясение. — Как за домашними животными?

— Из тебя выйдет замечательная мамочка, — успокоил его Слим. — А теперь что надо сказать сестре?

Павлов поблагодарил меня за подарок, но как-то неохотно. Слим отвлекся от изготовления первой полноценной самокрутки за вечер.

— Да что с тобой творится? Циско ведь действительно старалась.

Помолчав, Павлов встал со словами:

— Сегодня уже четверг. А в понедельник Картье явится за деньгами. Подарки чудесные. Правда. Мы со Слимом ничего не дарили друг другу, и ты здорово придумала. Знаешь, Циско, мне даже начинает нравиться идея пожить тут втроем, но ведь подарки не выплатят за нас аренду.

Я посмотрела на Слима. Как и у меня, у него не нашлось ответа, и в этой тишине я подумала, что все мы повязаны одним и тем же чувством изоляции. Мне почудилось вдруг, что стены дома сделались прозрачными, и это напомнило мне о наступлении ночи. Я вообразила себе остальных жителей нашей улицы, спеленатых собственными проблемами. В этом городе, таком большом, что временами он становился похож на дремучий лес, человеку оставалось лишь одно: искать себе местечко под солнцем.

Мой брат поднял ноутбук со стола.

— Позвольте откланяться, — сказал он. — Мне еще нужно отредактировать колонку советов читателям.

Прошло

не менее двух часов, прежде чем туалет вновь освободился, ибо именно там Павлов решил вносить свою правку. Слим предположил, что так мой брат экономил время, необходимое для беготни туда-обратно. Когда же он выбрался оттуда, мы уже успели погасить свет: в конце концов, завтра с утра мне идти на работу. Шум спускаемой воды и щелканье задвижки не отвлекли нас. Одна надежда, что Павлов сбрасывал накопившуюся за день усталость в том же темпе, в каком Слим расправлялся с моей.

— Что скажешь? — спросил он, садясь на меня верхом и растирая мне лопатки обеими ладонями.

— Неплохо, — ответила я, кряхтя от удовольствия. — Точнее — блаженство.

Редко удается заполучить себе парня, умеющего делать массаж; во всяком случае — правильно делать. Обычно предложение намять спинку служит завуалированным приглашением к сексу. В позиции сзади. И внезапное появление третьей руки уже не становится большой неожиданностью. Впрочем, Слим не лукавил. Он даже проявил инициативу, предложив воспользоваться моими эфирными маслами, но (что еще более странно) начал при этом с головы. Кончиками пальцев он описывал легкие круги во всех нужных местах. Я почувствовала вдруг, что растекаюсь по подушке, и впервые приветствовала медленное продвижение массажиста от головы к ногам.

— Может, мне стоит сдавать тебя в почасовую аренду? — предложила я. — Если бы другие девицы знали о твоих скрытых талантах, они выстроились бы в очередь.

— Спасибо, — скромно ответил Слим. — Я подумаю.

— Но сначала тебе надо извести болячки на ногах.

Я почувствовала, как замерли его руки.

— Какие еще болячки?

— Грибок, — пояснила я, поворачивая голову, чтобы видеть выражение его лица. — И не говори, что ты их не замечал.

Потянувшись назад, Слим ухватил себя за лодыжку и растопырил пальцы. Я заметила шелушащуюся кожу уже довольно давно, и теперь, раз уж нам предстояло спать в одной постели, решила поставить вопрос ребром.

— Я слыхал, что моча якобы хорошо очищает ноги, — сказал Слим. — Она может разрешить большинство проблем там, внизу.

— Что ты имеешь в виду? У тебя еще и проблемы с меткостью?

Нога упала обратно, и Слим, повернувшись, обнаружил, что я улыбаюсь своим мыслям.

— Честно говоря, я надеялся, что грибок сам как-нибудь рассосется.

— И давно он у тебя?

— Не особенно, — сказал Слим, выдержав короткую паузу.

— С месяц?

— По-моему, я подхватил его в Таиланде. Там как раз был сезон дождей.

— И когда это было?

— Несколько лет прошло.

— Ясно, — сказала я и оторвала щеку от подушки, чтобы получше разглядеть своего друга. На лице сквозь дреды просвечивала странная озабоченность. Словно он спрятал свою чудесную улыбку подальше, до лучших времен.

— Ты давненько ни с кем не встречался, я угадала? — Массаж возобновился. Своего рода молчаливое согласие, которое в целом меня порадовало. Радость окрепла, когда Слим принялся разминать мои плечи, проводя ладонями и по внешней стороне грудей. В конце концов он произнес: