За стеклом [Коламбия-роуд]
Шрифт:
— Мм? Когда мне было года три, наверное. Затем я понял, что нижнее белье значительно упрощает человеку жизнь. Вот истина, не требующая доказательств.
Вторая камера показала мне Мисти уже по шею в зыбучем песке. Все это время Слим дергал джойпад туда-сюда, словно от этого могло еще хоть что-то зависеть.
— Подумать только, — сказал он рассеянно. — Там, внизу, мы устроены не слишком аэродинамично. Адская боль даже от пробежки трусцой.
— О, но ведь в игре ты можешь вносить изменения в свой внешний облик, верно?
— Ты не ошибся.
— Тогда я сделал бы свой агрегат достаточно длинным, чтобы обернуть его вокруг пояса. — Мой брат, казалось, вполне доволен столь остроумной стратегией. — И тогда, если нужно пробежаться, можно просто завязать его на талии.
— Хорошая
— Точно. Зачем таскать с собой рюкзак?
На мгновение оба примолкли: их заворожило зрелище песка, медленно скрывающего макушку Мисти. Затем Слим сказал с тяжким вздохом:
— С хреном такой длины я мог бы бросить ей конец. И вытащил бы девушку из песка.
— Такого в кино не увидишь! — Павлов потянулся к клавиатуре и, сокрушенно качая головой, пристроил ее на коленях. — Думаю, хватит с нас пока Мисти. Что подумает Циско, когда вернется и обнаружит, что ты опять с ней играешь?
— Погоди-ка! — вознегодовал Слим. — Ты отключил меня от сервера!
— Клавиатура обладает приоритетом перед джойпадом. Таков естественный порядок вещей. Хотя дистанционка будет рулить вечно.
— Дай мне расслабиться, Павлов. Еще одна попытка. Сегодня я в ударе.
— Хватит — значит хватит! — отрезал мой брат, стуча по клавишам. — Пора заняться уборкой.
То, чему я стала свидетелем, потребовало еще одной передышки у стойки бара. Я не разрыдалась и даже не закричала в полный голос, но прошла через огромное количество джина, сочувствия и салфеток, и все благодаря моему новому другу-гею. В конце концов Макс убедил меня пойти домой, хотя бы для того, чтобы выслушать Слима. К этому времени я считала, что знаю своего так называемого бойфренда лучше, чем он сам. И хотя меня не покидало чувство опустошенности, которое больше подходило одной из проклятых фисташек Картье, я решила, что, по крайней мере, теперь меня никогда уже не сможет расстроить мужчина. С такой глубиной проникновения в мужскую психологию, какой мне сегодня удалось достичь, любые мои отношения с противоположным полом отныне всегда будут начинаться с чувства разочарования. Фактически именно это чувство и мучало меня, когда я выключала компьютер. По дороге к выходу мне пришлось протискиваться мимо обладателя замшевой головы. Впрочем, его внимание так и осталось прикованным к экрану, так что с тем же успехом я могла быть одета в одни домашние тапочки. Потом я увидела, за чем же он так увлеченно следит… Чертов camplicity! Меня действительно задело за живое, что человек мог так увлечься подобным зрелищем. Фанатик не сразу оторвался от монитора, даже когда я постучала его по плечу со словами:
— Этого парня ждет крупный нагоняй.
— Какого черта?… — Когда этот тип наконец обернулся, когда он увидел, кто навис над ним, нагло вторгшись в его жизненное пространство, у него перехватило дыхание.
— Не переключайте канал, — бросила я напоследок. — Буду дома минут через двадцать.
Мое появление сопровождали скрежет ключа в замке и вздох. Это вздыхала дверь, сдвигая с коврика в прихожей кучку рекламных проспектов, восхвалявших пиццу. Судя по гулу в гостиной, парни еще не закончили эту свою «уборку». Я сообщила им о своем появлении, изо всей силы хлопнув дверью, и не особенно удивилась, когда пылесос тут же заткнулся. Почему? Потому что наш агрегат был хриплым дедушкой, который то и дело чихал, стоило только включить его в сеть. Модель, громкое гудение которой я услышала, оставалась лишь мечтой, — как и ее владелица: обеих в доме пока не было, а гудение доносилось из динамиков благодаря трансляции, которой наслаждались мои мальчишки. Я знала это, потому что своими глазами видела, как они подключаются к сайту этой стервы! Ее зовут Корал, и она помешана на чистоте. С помощью кредитной карточки можно увидеть, как она со своим верным пылесосом залезает в каждый укромный уголок, в каждую еле заметную щель в своем жилище: за тахту, под кофейный столик, куда угодно. Павлов со Слимом не пошли дальше бесплатного предварительного ролика, но я не сомневалась, что виной тому — лишь наш подмоченный кредит в банке.
Пока
— Циско! — обрадовался мой брат, и я вернулась в наш дом, чувствуя себя так, словно не пропустила ни одной распроклятой детали. — Мы уже начали беспокоиться…
35
Мне был нужен именно тот Слим, что обнял меня на кухне и так прижал к себе обеими руками, словно испугался, будто дом сейчас рухнет. Вместе с крышей, балками, кирпичами, линолеумом и обоями. Я могла лишь прижаться к нему еще крепче, всхлипывая у него на груди, оказавшись вдруг ближе, чем когда-либо, к его скрытому за семью замками сердцу.
— Давай поговорим, — шептал он, — расскажи мне все.
Я была не против. Меня переполняла решимость открыть Слиму все. Но эти объятия наедине, тепло его тела, тесно прильнувшего к моему, попросту заглушило все прочие желания. Ибо я была с мужчиной, которого любила вопреки увиденному, вопреки всему, что этот день швырнул мне в лицо. Я по-прежнему злилась на Слима, но это все осталось где-то там. Здесь существовали только наши объятия. Здесь и сейчас. Мы вдвоем, но все же не одни. Слим сделал шаг назад, и, подняв лицо, я увидела, что он ждет, нахмурившись, пока я не заговорю начистоту.
— Не могу. — Я вытерла глаза и прокашлялась. — Не здесь.
Слим обхватил ладонями мои влажные щеки.
— Тогда пошли в постель. Поговорить можно и там.
— Где? — Я почувствовала, как бессильно упали его руки.
— В спальне, — робко сказал он. — Или я ляпнул глупость?
Проведя столько времени перед вторым сайтом Картье, я лишь теперь нашла время подумать о том месте, которое занимаю в нем сама. Меня интересовал только Слим, но ведь и сейчас мы перешли к непосредственному общению, грозившему принять горизонтальное положение на глазах у всех. Поэтому я сперва выпалила: «Да!» Потом, вздрогнув, поправилась: «Нет». А затем, поморгав, призналась, что у меня немного кружится голова.
— Тем более стоит прилечь, — решил Слим, и я собралась уже с силами, чтобы открыть ему, что в моем головокружении виновата не только выпивка, уже набрала полную грудь воздуху, но Слим перехватил инициативу, начав целовать меня — в скулу, в щеку, в губы. Потом он отодвинулся с довольной улыбкой и откинул назад прядь, выбившуюся после наших объятий.
— Тебе нужно поспать, Циско, — заявил мой бойфренд. — Какое бы решение ты ни приняла, мы сможем обсудить его завтра утром.
— Но…
— Ни слова больше! — Палец Слима запечатал мне губы. — Устроюсь на диване, дам тебе побольше места. Кстати, у нас скопилась гора грязной посуды. — Он повернулся к мойке. — Пора и мне заняться делом.
Вытерев щеки тыльной стороной ладони, я сказала, что он вовсе не обязан этого делать.
— Что? — переспросил Слим и уставился на меня с той самой искоркой во взгляде, яркой, как никогда прежде. — Ты хочешь сказать, я могу больше не мыть посуду?
Секс. Теперь именно это витало в воздухе. Я почти ощущала похоть, прикрывая дверь спальни, но исходила она не от меня. Всю комнату, казалось, заполнили чужие глаза, — словно зрители, следившие за нами в кухне, стремглав взбежали по виртуальной лестнице, чтобы оказаться в спальне раньше меня, и предусмотрительно погасили свет, создавая интимный полумрак. Даже пробивавшаяся сквозь жалюзи луна то и дело меркла на фоне неоново-розовых вспышек. Я не сразу сообразила, что это мигает «хранитель экрана» в ноутбуке. Слим оставил аппарат включенным в углу комнаты, и неоновая вывеска дешевого мотеля все продолжала мигать, гоняя буквы по кругу. Стоило мне задаться вопросом, возможно ли вообразить более эротичную обстановку, как сквозь стену из комнаты Павлова до меня стали доноситься низкие, протяжные звуки трубы. «Брат опять работает по ночам, — подумалось мне. — Как и мой бойфренд, Павлов и не подозревал о сценических прожекторах, в лучах которых все мы оказались».