За стеной из диких роз

Lett Lex

Девушка шла, оставляя позади шлейф из света зажжённых ламп, и старалась как можно меньше отвлекаться на окружавшие её картины и предметы. Коридор всё тянулся вперёд, изредка вспыхивая серебром, ослепляя резкостью черт, когда небо за окном рассекала молния, и тогда впереди, вне досягаемости огонька свечи, появлялись ступеньки. Бесконечная вереница ступеней, уходившая вглубь и вверх, терявшаяся в темноте. Аннабелль почти бежала к ней, оставив позади страх и всё, что могло её остановить или заставить задержаться хотя бы на секунду. До тех пор, пока не оказалась в тёмном проёме. Внутри него теснилась узкая лестница, как змея, которой не хватало места и она ползла вверх, обвивая каменный ствол позвоночника башни. Перил не было, да они и не были нужны: проход был настолько узким, что девушка едва могла расставить локти, но стоило ей это сделать, выставив руку со свечой вперёд, как огонёк выхватил

из темноты залитые слезами воска ступени, вбитые в стену крюки, на которых, судя по пятнам копоти, раньше держались фонари. И ещё были фрески. Искусно выполненный рисунок покрывал одну стену, превращая её в огромнейший выполненный из камня свиток. Анна поднялась на несколько ступеней вверх и снова спустилась, рассматривая знакомые ей картины: интерьеры королевского дворца, широкие улицы и маленькие узкие улочки столицы, аллеи парка, украшенные фонтанами и скрытые от всех любопытных глаз пологом ветвей.

Свет переполнял картины, его было больше, чем Аннабелль доводилось видеть даже в самый солнечный день. Из-за этого всё казалось небывало красивым, недостижимо далёким и волшебным. Девушка прошла ещё немного вперёд, всматриваясь в образы знакомых мест, и продолжила свой путь вверх. Постепенно картина стала наполняться людьми. Дамами и кавалерами в сверкающих нарядах, слугами, безликими и бесцветными, и среди всего этого обилия силуэтов были несколько лиц, которые Анна не могла не узнать, как бы ей того ни хотелось. Женственное милое лицо, обрамленное облаком волос, украшенных россыпью мелких синих цветков. Прекраснейшая королева. Рядом с ней - король и несколько детей, лиц которых видно не было. Анна поднялась выше и вот, увиденные ею образы стали складываться перед ней, порождая историю. Аннабелль видела её так же ясно, словно она была написана на стенах, как на страницах. Мягкий голос, чем-то напоминавший голос Марион, рассказывал эту историю. Она начиналась с избитого и условного «давным-давно». «Так ли давно?» — усмехнулась Аннабелль и принялась подниматься вверх по узкой винтовой лестнице.

…«В прекрасной стране жили Король с Королевой. Они правили справедливо и не было страны счастливее. Каждый год крестьяне в той стране собирали богатые урожаи, охотники никогда не возвращались без добычи, а правители давали роскошные балы и устраивали праздники, на которых веселился весь народ, не зная преград. Все были счастливы и лишь с сожалением смотрели на соседние народы, терзаемые войнами. Они думали, что идиллия, поселившаяся в их маленькой стране, продлится ещё много лет, ведь Король с Королевой были ещё молоды, но даже несмотря на это, они учили своих сыновей искусству править государством. Дети учились прилежно: с ранних лет они понимали тяжесть нависшего над ними бремени, готового вот-вот рухнуть им на плечи всем своим весом. Каждый из них мог стать мудрым правителем, но двери королевского дворца, как и все прочие, оказались незакрыты для несчастий. В королевстве разбушевалась холера, косившая души подобно жнее в конце лета. Её серп прошёлся и по королевским покоям, унося одну за другой жизни слуг, а потом и придворных. На руках Королевы умерли старшие сыновья, оставив в сердце бедной матери нестерпимую боль. Король в одну ночь поседел. В живых остался единственный младший принц, ребёнок десяти лет с неисчерпаемым пониманием в глазах. Беспокоясь о его жизни, правители отправили Принца в самую дальнюю резиденцию, где мальчик точно был бы в безопасности, а вместе с ним отослали несколько придворных и слуг. Дворец опустел, не было слышно ни игр, ни чтения по вечерам, Королева не находила в себе сил петь и едва могла говорить. Все портреты королевской семьи были сняты и спрятаны подальше от её измученных глаз. Вскоре двор начал жить своей обычной жизнью…»

«Или попытался», — подумала про себя Аннабелль.

Интерьеры дворца и городские пейзажи сменились лесом. Изредка из зарослей ветвей выглядывали шпили башен, а среди деревьев, если внимательно приглядеться, можно было увидеть любопытных оленят и птиц. Взгляды десятков тёмных внимательных глаз были направлены на Анну. Казалось, вот-вот кто-нибудь из них не выдержит и сам первым подойдёт к девушке. Она ласково провела рукой по картине, но вместо тёплой, нагретой солнцем коры ощутила лишь холод камня. На ладони остались почти незаметные пятна краски. Девушка поспешила вперёд.

«Юный принц остался в замке, построенном для его родителей несколько лет назад. Сначала ему было несколько страшно от мысли, что ему придётся остаться одному в таком глухом месте. Но вместе с ним отправились его верные слуги, которые должны были содержать замок в чистоте и порядке, учителя, всё ещё ответственные за то, чтобы из принца вырос достойный

правитель. Уже на пороге своего нового жилища принц познакомился с хранителем замка, приглядывавшим за ним с тех пор, пока замок и вовсе не был построен. С его создателем. Они стали лучшими друзьями. Ювер заменил принцу отца, брата и учителя. Вместе они отправлялись в лес, читали книги, рисовали. У принца был удивительный талант к искусству и всё же, несмотря на такого товарища, ему было одиноко. Письма из родного дворца шли долго, а писали родители по-придворному сухо и чинно. И вот однажды во время прогулки в лесу он увидел девушку. Сперва он заметил лишь пару глаз, выглядывающую из зарослей густой листвы, а потом, подойдя поближе, увидел поспешно убегающую тень. Он вновь и вновь возвращался в то место и ждал её. И она приходила, он чувствовал её любопытный взгляд, пристально следивший за ним, как за необычным животным. Это было вроде игры в прятки, только неясно было, кто кого ищет. Несколько дней продолжалось их молчаливое общение, до тех пор, пока принц, безо всякой опаски, не обратился к девушке, к присутствию которой он уже привык и всегда искал взглядом глаза, сверкавшие из тени аккуратно раздвинутых ветвей.

— Кто ты и почему скрываешься от своего правителя? — властно спросил он. Такой тон был непривычен ему самому и настолько испугал девушку, что она поднялась из своего укрытия.

— От кого? — спросила она, недоверчиво осматривая Принца.

— Я сын короля, — сказал тот. Девушка усмехнулась.

— Сын короля ещё не король…»

Вся стена была покрыта этой фразой. Как будто у художника закончились краски и чтобы не оставлять бледного пятна голой стены, он решил исписать его одними и теми же словами. Разноцветные буквы наползали друг на друга, переплетаясь линиями, как спящие змеи.

«…Она оказалась дочерью колдуньи. Это значило куда больше, чем статус сына короля. Принцу власть переходила по воле отца, в то время как ведьма обладала своей силой всегда, хотела она того или нет. И она колдовала. Пока неуклюже и невинно: помогала цветам распускаться, заставляла кроликов щебетать подобно птицам. Они играли и были счастливы, оставаясь просто детьми, тем самым давая друг другу самое ценное — понимание того, кем они являются. Так юная колдунья смогла узнать нечто большее кроме того, что она - главный источник страха во всём лесу, а принц является не только будущим правителем. В замке знали об этой странной лесной дружбе, но никто не спешил препятствовать, считая, что принцу будет полезно общаться с кем-то кроме своих учителей и слуг.

Они взрослели и вскоре, вступив в солнечную пору юности, ещё сиявшей багрянцем рассвета, не могли представить себя друг без друга. Принц обещал бросить всё королевство к её ногам, если она решится покинуть свой лес и стать его королевой. Девушка лишь смеялась.

— Кто же согласится лежать у ног колдуньи? — качала головой она.

— Я, — исступлённо говорил он, дрожа, как в лихорадке, и целуя её руки, словно они были панацеей.

— Тогда зачем ещё и целое королевство?

Близился час разлуки. Король с Королевой всё чаще желали видеть сына, чтобы как можно скорее приучить его к дворцовой жизни и передать корону. Но поездка в столицу всё откладывалась: то была неудачная погода, то лошади отказывались ехать, то экипаж терялся в лесу и выезжал обратно к замку. Слуги подозревали, что виной тому колдунья, след в след ступавшая за возлюбленным, и те, что желали как можно скорее вернуться ко двору, начинали противиться этой дружбе. Видя, что принц не торопится вернуться домой, Король с Королевой отправили к нему часть придворных, которые должны были обучить принца придворному этикету и вернуть его в родные стены уже полноценным правителем.

Вместе с первой дамой приехала ещё пара десятков благородных дам и господ. Они рассказывали о балах и танцах, министрах, генералах и послах, чтицах и многих других вещах, казавшихся принцу совершенно чуждыми. Привыкший всё делать сам, он не нуждался в человеке, который будет подавать ему шнурки или пудрить парик. Он со смехом пересказывал эти истории своей возлюбленной, сидя вместе с ней под сенью раскидистых ветвей старого дерева, росшего на каменистом берегу ручья. Колдунья качала головой и из раза в раз спрашивала:

— Нужна ли тебе эта жизнь?

— Это мой долг, — отвечал он, не видя другого ответа.

Приезжие совершенно не обрадовались дружбе принца с колдуньей. Ему нашли пассию среди фрейлин, но ни одна из придворных девушек не прельщала его ни звонким смехом, ни белизной улыбки. Все они были умны, начитанны, красивы и одинаковы. Он скрывался от них, как хищник от прекрасных охотниц, стреляющих ради шкуры, избегал балов и всё чаще нуждался в одиночестве. Этим и решили воспользоваться придворные.