За стеной сна
Шрифт:
Мы разошлись по домам далеко за полночь. И все эти разговоры, его страхи совершенно выветрились у меня из головы. Я попросту забыл обо всём этом. Репетиции, концерты, встречи. Я больше ни разу и не вспомнил о нашем разговоре до сегодняшнего момента, попросту не придав этому серьёзного значения.
Птица всё так же надрывно вскрикивала в ночи, и от этого крика становилось не по себе. Вдруг резкий телефонный звонок буквально вытолкнул меня из постели, как пробку из бутылки шампанского. Звонок был частым и прерывистым.
«Юлиан!» – промелькнуло у меня в голове.
Да, это был он. Он умолял меня ни о чём не расспрашивать. Просил
Юлиан вернулся почти через неделю. Лихорадочный блеск в глазах, ответы невпопад и настойчивые просьбы не волноваться за него изрядно беспокоили меня.
Но его мать, миссис Виндфилд, наоборот, была рада и счастлива видеть Юлиана целым и невредимым. Она, по-видимому, не замечала некоторых странностей в поведении сына. Ей не хотелось задавать лишних вопросов, дабы не спровоцировать очередное исчезновение его из дома. К тому же она ничего не знала о ночных кошмарах Юлиана и о его родимом пятне. Я же, как обладатель этой тайны, не находил себе места, так мне хотелось обо всём его расспросить.
Мы встретились вечером в кафе. Играла тихая музыка, было хорошо и спокойно. Я ждал Юлиана, но он пришёл не один. Я очень удивился, увидев его с красивой незнакомой девушкой, так как он даже не предупредил меня о ней по телефону, когда мы договаривались о встрече.
– Знакомься, Майкл. Это Никола. Никола, это Майкл, мой лучший друг. Я говорил тебе о нём, – представил он нас друг Другу.
Девушка протянула мне изящную руку и улыбнулась. Я знал только одну подругу Юлиана – Роберту. Она была студенткой курса лингвистики Манчестерского университета, который должна была окончить в следующем году. Друзья перезванивались, переписывались, иногда проводили вместе отпуска или выходные. Но был ли это серьёзный роман или только дружба, я не знал. Да и никто не знал. Юлиан не любил распространяться на эту тему.
И вот теперь Никола. Я, признаться, не знал, как себя вести. Думаю, что моя приветливая улыбка выглядела скорее как гримаса. Мы решили выпить кофе, и Юлиан отошёл к стойке бара сделать заказ. Никола вдруг неожиданно спросила меня:
– Как вы ко всему этому относитесь, Майкл?
– Простите, но я не совсем понимаю, вы о чём? – глупо и неловко переспросил я, но тут, к счастью, подошёл Юлиан, и разговор потёк в другое русло.
Оказалось, что Никола – это подруга Роберты. Они обучались в одном университете, но Никола окончила учёбу два года назад по курсу психологии и психоанализа. Всё, что она узнала от Юлиана, встретившись с ним по просьбе Роберты, очень заинтересовало её. В настоящее время Никола писала научную работу «Человеческая память. Сознание и подсознание». Девушка проводила научное исследование недр человеческой памяти, содержимое которых заложено в подсознании и не может восприниматься и использоваться в повседневной жизни.
Она делала научные изыскания, пытаясь понять, для чего нужна такая кладовая памяти, если она практически бездействует. Можно ли задействовать её и нужно ли? Не случайно ли природа устроила так, чтобы этот участок мозга был недоступен простому смертному?
Так в общих чертах, не вдаваясь в подробности и особо не оперируя научными терминами, Никола объяснила мне, почему она заинтересовалась необычным случаем
Я был удивлён, растерян и не мог связать двух слов. Честно говоря, я был просто не готов к разговору подобного рода. Ведь я вспомнил о снах Юлиана совершенно случайно, я никогда не придавал им серьёзного значения. И только лишь сейчас до меня дошло, насколько глубоко всё это задело моего друга. Пришлось смириться и проникнуться всей сутью этой проблемы.
В этот вечер я узнал много интересного. Оказывается, Юлиан, не найдя должной поддержки с моей стороны, уехал к Роберте. Он рассказал своей близкой подруге обо всём, что так тревожило его последнее время, и она, в отличие от меня, крайне заинтересовалась происходящим. Они решили отправиться в Испанию и попытаться отыскать то место, которое преследовало Юлиана в его снах.
Молодые люди провели в Испании пять дней, посещая различные места, где в XIV–XVI веках проводились публичные инквизиторские пытки и сожжения на кострах. Они упорно обходили библиотеки и музеи, пока однажды не натолкнулись на старинную гравюру с изображением инквизиторской казни сожжением. Юлиана как током поразило сходство найденной картины с той, что он видел во сне.
– Представляешь, Майкл, та же площадь, та же церковь с одной готической башней, пылающий костёр перед церковью. Но что самое ужасное – это он, человек в сутане. То же страшное лицо, руки подняты вверх с зажатым в одной из них огромным крестом! – Юлиан перевёл дыхание, было видно, как он волновался. – Это он, я узнал его. Это тот самый варвар, который стукнул меня горящей головешкой…
– Почему ты в этом так уверен, Юлиан, что это именно он? – спросил я недоверчиво, на что мой друг ответил:
– Я узнал его по одежде, по причёске, по искажённому злостью лицу! Такое не забывается, Майкл. Это был он, вне всякого сомнения!
Всё это до сих пор не укладывалось у меня в голове, в первую очередь потому, что было так не похоже на Юлиана. Он всегда казался мне здравомыслящим человеком, он никогда не был суеверным, не верил в привидения, духов и тому подобное. И вдруг такая метаморфоза. Почему эти сны так глубоко задели его за живое?!
Роберта предположила, что когда-то в детстве Юлиан, возможно, читал книгу обо всём этом, может быть, и эта или подобная гравюра была помещена в книге в качестве иллюстрации. Скорее всего, эта история так поразила его детское воображение, что описанные события надолго осели у него в подсознании. И вот сейчас вдруг дают о себе знать, проявляясь в кошмарных снах. Почему и решено было обратиться к Николе, чтобы она помогла Юлиану разобраться, что к чему. Да и ей, возможно, пригодится такой опыт для её научной работы.
Такое объяснение в принципе можно было бы принять, если бы не два обстоятельства. Во-первых, Юлиан утверждал, что никогда не читал в детстве книг об испанской инквизиции. И во-вторых, и это самое главное – родимое пятно. Я упорно не желал проводить здесь никакой параллели, считая это случайным совпадением. Сны сами по себе, родимое пятно само по себе. Но Юлиан и слышать об этом не хотел.
– Майкл, это трудно объяснить. Просто когда я вижу сон, то я знаю, что это сон и не более того. Здесь же нечто другое. Ну вот у тебя бывает же так: то ты видишь бредовые сны, а то видишь во сне то, что с тобой уже происходило когда-то. Вот это именно то чувство! – очень упорно пытался доказать мне Юлиан.