За Тихим Доном

Шефф Вийя

Вскрикивает, когда я усаживаю её до упора.

— Ты меня проткнёшь, Шолохов. Я не шашлык, — хитро посмеивается.

— Тогда сама... — убираю руки за подголовник.

Маша начинает осторожную скачку. Медленно вверх-вниз...

Ааа, сука, как круто!

Глаза сами закрылись, только чувства и оголённые нервы, по которым ток.

Её срывает, начинает приседать до упора, поглощая всего. Дикие стоны от нас обоих.

Переплетаемся пальцами.

Пытаюсь открыть глаза и посмотреть

на неё. Но она сама не смотрит, голова закинута назад. Кусает губы.

Хватаю за затылок и ловлю её поцелуй. Губы солёные от пота. Ммм...

Дыхание сбивается, и мы дышим через раз. Взрываемся одновременно.

Я впиваюсь пальцами в её бёдра и насаживаю глубже, а она бьётся в оргазме с криками.

Расслабляет. Откидываю спинку назад и закрываю глаза.

Машка сверху, водит пальчиком по моему лицу.

— Не верь никому... Ты лучший.

Глава 27

Шолохов словно заполняет собой всю комнату — такой большой.

— Не для тебя этот дом, — смеюсь, осматриваясь по сторонам.

— Мы всё равно здесь ненадолго, — ставит коробки на стул.

Домик небольшой. Но внутри всё чистенько и аккуратно. Сразу видно, что жила старушка. Скатёрки, салфеточки, фотографии старые в рамках на стене.

На столе пульт от телевизора.

Раньше я его редко смотрела, но сейчас это словно восьмое чудо света. Листаю каналы, останавливаюсь на каком-то комедийном сериале.

— Я в магазин сгоняю. Что тебе купить? — обнимает меня сзади Роман и целует в шею.

— Не знаю... Вкусненькое... — не отрываю глаз от экрана. — Булочки хочу... С маком.

— С маком... Ладно, — скользят в голосе нотки раздражения.

Ну какого ху... дожника?!. Обиделся.

— Стой! — хватаю его за руку у двери. Тяну к себе. — Не обижайся. Просто я словно впервые его вижу.

— Неделя прошла...

— Целая неделя, — прижимаюсь к нему, чмокаю в грудь над вырезом майки.

Приподнимает меня в воздух и целует. Я только безвольно болтаю ножками и цепляюсь за его плечи.

С неохотой ставит меня на пол и ещё раз легко целует перед уходом.

Ох, мамочки... Что ж так кроет-то от него?!

Достаю вещи из коробок и перекладываю в шкаф.

Сзади скрипит половица.

Вернулся?

— Что-то забыл?

Но это не Шолохов. На пороге комнаты стоит Юля с тарелкой, накрытой полотенцем с ручной вышивкой.

— А Ромы нет? — неуверенно.

— Нет, он ушёл в магазин, ему купить что-то срочно понадобилось.

— Я пирог с капустой принесла... Зоя Тихоновна сказала, что он любит. Сама испекла, — с гордостью.

— Молодец! А я не умею пироги печь. И вообще плохо готовлю, — продолжаю

распаковывать одежду и складывать в стопочки.

— Что тогда вы едите? — ставит тарелку на стол, садится на стул напротив и наблюдает за мной.

— У меня замечательный мужчина, который отлично готовит, — вздыхаю с улыбкой.

— Когда-нибудь ему это надоест, — скользит в голосе грубость. — Мама говорит, что любовью сыт не будешь.

— Правильно мама говорит... Но думаю, что к тому времени, когда нас затянет бытовуха, я научусь. А может и не затянет. Шолохов непредсказуем...

— Вы давно вместе? — после долгой паузы.

Улавливаю ревность в её голосе.

— Нет. Недавно... Но он долго за мной ухаживал. Если это можно так назвать...

— Любите его?

Да, блин! Откуда я знаю?! Секс с ним охренительный. Но любовь ли это?..

— Мне сложно сказать... — увиливаю от ответа.

— Понятно... Я пойду. Мама ждёт.

— Пока...

Она вся сжимается перед уходом. Не устроил её мой ответ.

— Привет, мелкая! Как дела? — сталкивается с ней в дверях Рома.

— Лучше всех! — грубо.

— Чё это с ней? — смотрит на меня.

— Без понятия, — пожимаю плечами. — Пирог тебе принесла. Сама испекла.

— Пирог? — смотрит в окно на уходящую Юлю.

— Да. Подкармливают тебя тут, — бросаю всё и обнимаю его.

Он ставит пакеты на стол и прижимает к себе.

— Она влюблена в тебя. Это и слепой разглядит.

— Маленькая она ещё, — целует в шею.

— Для тебя — может быть. Но у неё сейчас возраст, когда гормоны бурлят. А ты для неё герой.

— Забудь про неё, — прикусывает мочку уха. — Я девушками её возраста не интересуюсь.

— А какими интересуешься? — в шутку пихаю его.

— У меня только одна на уме. И она сейчас в моих объятьях, — приподнимает и идёт в сторону спальни.

— Шолохов, ты ненасытный. У нас уже сегодня было два раза, — смеюсь.

— Бог троицу любит...

* * *

Ромка на кровати звёздочкой. Я сверху. Пальчиком рисую узоры на его спине. Каждый раз, когда касаюсь шеи, он сокращается.

— Перестань! — глажу ему ёжик волос на затылке. — Щекотно... Мурашки до пяток...

— Терпи, — целую в то самое место.

— Маша... Брр...

Смеюсь и скатываюсь с него.

— Надеюсь, здесь есть что-то наподобие душа?

— Да, в саду. Летний...

Переворачивается на спину.

— Вместе? — играет бровями.

— Э, нет. С тобой там места будет мало. Соседки и так косятся через забор.

— И пусть. Нам-то что?

— Шолохов, я не привыкла жить напоказ. Мне интим нужен, — стягиваю простынь и заворачиваюсь.